Я развернулась к нему спиной, толкая тележку вперед.

– Ну что, солнышко, выбрала вкусняшку?

– А что, дядя уже уходит?

– Уходит-уходит, – даже не стала оборачиваться, чтобы проверить, так ли это на самом деле. – Ты мне скажи лучше, мы все взяли, что ты хотела?

Анфиска обняла яркую упаковку.

– Теперь да!

Мы расплатились на кассе, я навьючила себя пакетами, как подарками на новый год, и потопала вслед за подпрыгивающей на месте малышкой. Благо ее высотка находилась через пару домов от супермаркета.

Не знаю, как Лиля справляется без помощи… И ведь она так всю сознательную Анфисину жизнь. Только в первые полгода после рождения дочки получала неимоверную поддержку от матери, которая променяла красоты Франции на Россию. На шесть коротких месяцев, после мадам Мартен (в девичестве Стрелкова) уехала к своему Луи, побоявшись, что за долгие месяцы разлуки в голове спортсмена может что-то перемкнуть, и его взор вновь начнет падать на симпатичных француженок… хотя, скорее, приметит очаровательных туристок, которые наведывались в Валь-д`Изер с завидным постоянством. Так что женским семейным советом было решено отпустить бабушку обратно в деревню Тинь.

И Лилия взвалила на себя все заботы о маленькой Фисе. Готовка, уборка, глажка, ежедневные прогулки, мотания по врачам, когда Анфиса болела. И Лиля ведь еще успевала заниматься спортом! Прямо дома, конечно, какой спортзал, когда на тебе агукающее сокровище. Но приобрела коврик, и каждый день по двадцать минут уделяла своей фигуре внимание. Не желала мириться с лишними килограммами, которые набежали за время беременности.

Вот что значит человек с твердой волей!

И понятно, почему она решила сменить род деятельности, да обратила внимание на адвокатуру. С ее настроем – только туда.

Я, конечно, тоже старалась помогать, приезжала, гуляла с коляской, пока Лиля отсыпалась дома. Или отправлялась прогуливаться по небольшому парку вместе с нами, заливая в себя принесенный мной каппучино. Я понимала, что она нуждается в подруге. И хоть ком-то, кому можно высказать свои мысли.

Получилось, что с беременностью и родами Лиля словно оказалась в коконе. И подруги, которые оставались с ее прошлой работы, планомерно «отвалились». Ведь им не хотелось слушать про подгузники и режущиеся зубки, они были поглощены собственными проблемами. Лиля тогда лишь махнула на них рукой, сказав нечто вроде: «Вот так и проверяется дружба: разлукой, временем и жизненными ситуациями». И я была с ней согласна.

Мы списывались и созванивались каждый день, и хотя бы раз в неделю я приезжала. Жила бы ближе, могла бы поселиться у них, поскольку Лиля с Анфисой для меня стали практически частью семьи. И не представляла собственное существование без моих любимых девчонок.

Признаюсь, где-то глубоко в душе даже злорадствовала, что «недоподруги» Лильки ушли в небытие. Не приходилось делить ее ни с кем.

Слишком переживала за сохранность ее душевного равновесия, и боялась, что какой-нибудь гад или гадина может поднас… испортить радужную картинку.

Как оказалось, зря.

Лиля доказала мне, что умеет обрастать броней. С первых же дней на переквалификации, когда с юридического она пошла на курсы адвокатов.

В обучение входило пренеприятнейшее действие – нужно было перед всей аудиторией выдержать, не расплакавшись, как профессор высказывает прямо в лицо обидные и злые вещи. Имитируя наглого заключенного, который ни во что не ставит защитника оппонента.

Своеобразный стресс-тест.

После преподавателя место должны были занять каждый из будущих адвокатов. И пробить коллегу на эмоции. Даже переходя на личности, в попытке укольнуть побольнее.