Его обычно устраивают на центральной площади, хотя больше он напоминает цирк. Над Ребеккой произведут искусственную казнь: посредине сцены поставят высокий столб и обложат его поленьями, и наверх этого «кострища» затащат Ребекку и обмотают цепями вокруг столба. Основная ее роль – присутствие, право голоса у нее не будет. Все действие будет происходить вокруг Ребекки. Обычно театр ставит какую-нибудь фольклорную сказку о том, как хорошо быть послушным, удобным, правильным и жить во имя других, и как плохо быть такой, как Ребекка: самовольной и взбалмошной девицей. Ее основной образ в театре Посрамления – бес, дьявол, а в конце его изгонят из Ребекки – «сожгут».

Основная цель театра Посрамления – перевоспитание и перерождение виновного. Этот обряд должен воскресить послушную и непорочную Ребекку, усмирив ее похотливую часть, через всеобщее пристыжение.

… Ребекка открыла глаза.

За окном глубокий вечер. Она проспала весь день?! Надо бы спуститься вниз…

– Вы колдуете?! – Ребекка застыла на лестнице.

– О, проснулась! – улыбнулась Красивая. – Ты как?

– Вроде бы… хорошо, спасибо. – Неуверенно пробормотала Ребекка.

Ее, скорее смутило настоящее действие, за здоровье свое она уже не волновалась.

– Ты спускайся, спускайся, – звала Средняя.

– Да, я просто…

– Думала, что мы тебя будем пороть? Хлестать крапивой по бёдрам или ещё по каким интересным местам?! Усмирять животную прыть!? – ляпала Старая, а Красивая расхохоталась на всю кухню.

– Ну, наверное, да…

Ребекка спустилась и тихонько села за стол.

– Итак, тема нашего сегодняшнего урока – злость! – торжественно провозгласила Старая.

Ребекка вся съежилась телом.

– Малышка, что с тобой? – с тревогой спросила Средняя.

– Вы, – тихо начала Ребекка. – О чувствах говорите?!

– Ну, да! – воскликнула Красивая. – Не боись, здесь можно! По вечерам мы любим феячить. Но местным об том знать необязательно! – она хитро подмигнула.

– Эх, пришла б ты к нам раньше, лапушка моя, – сочувственно залепетала Старая. – Ты ведь тоже любишь феячить, да? И на работе своей тоже?

– Люблю.. любила… – Ребекка

опустила глаза.

– Можешь поделиться с нами, – ласково предложила Старая.

Ребекка долго разглядывала полосатые вязаные дорожки, что покрывали деревянные полы, и все не решалась говорить. Знахарки знали, кто она такая, где и с кем она работала, но все же рассказать немного о себе Ребекке хотелось.

– Я всегда считала, что чувства нужно проживать, а не подавлять, – тихо начала она. – Но персонал был со мной не согласен – меня называли… э-э-э истеричкой. Я общалась с больными, но работников это бесило. Про меня ходили грязные сплетни, которые потом и до всего города добрались! Меня называли «опасной женщиной», «королевой психов», и прочее. Ну, вы сами слышали. Но несмотря на сплетни, я оставалась при своём: калечит человека человек, но и исцеляется он тоже рядом с человеком, и для этого необязательно с ним спать, но персонал считал по-другому. В их уме не могла ужиться мысль, что молодая женщина, как я, могла разговаривать с мужчиной о чем угодно: об искусстве, о музыке, о литературе и о чувствах, конечно, же о чувствах, и при этом не спать с ним! Для них мои разговоры с больными – интимная близость с ними. Я сама потом об этом от них слышала! Боже, об этом и на суде говорили!

Ребекка вспыхнула, ожила, и тревожность прошла.

– И до сих пор говорят, – буркнула Красивая. – С тобой все в порядке, Ребекка, горожане просто лицемерные сухари, и на их фоне ты распутница.

– Мы такие же, распутницы, – шёпотом произнесла Средняя, – просто научились ловко маскироваться.