От аэропорта «Сургут» до столицы ЮКОСа ехать пятьдесят километров. На всех встречных заправках цена за литр бензина АИ-92 не опускается ниже шестнадцати рублей – это почти на два рубля больше, чем в Москве, и на три – чем в Подмосковье. Дороговизна бензина в Ханты-Мансийском автономном округе, который стоит на нефти, объясняется тем, что в регионе нет нефтепереработки. Чтобы попасть из скважины на заправку, топливу приходится сбегать на «материк» и вернуться обратно.

Первое впечатление о городе приятное: упакованные снегом улицы выглядят чисто, машины перед пешеходными переходами послушно останавливаются, обычные хрущевские пятиэтажки, выкрашенные в яркие цвета, выглядят по-европейски аккуратно, на улицах много света, на каждом втором фонарном столбе горит пирамидка ЮКОСа: пирамидка – ромашка – пирамидка – звезда – пирамидка – салют – пирамидка – ромашка и так далее.

Все девяносто шесть тысяч человек местного населения приехали сюда в последние тридцать семь лет – это возраст города. Судя по обитателям Доски почета «Юганскнефтегаза» по национальному составу преобладают русские, татары, башкиры и азербайджанцы.

– Но здесь национальность не имеет того значения, которое она имеет в других регионах, – говорит ведущий специалист отдела по связям с общественностью Алексей Радочинский. – Нефть размывает все различия, в том числе и национальные. Здесь человек чувствует себя прежде всего нефтяником, а уже потом русским или татарином.

Алексея трудно назвать Радочинским. Его все называют Ходорковским. Ему сейчас тридцать один год, и если взять фотографию Михаила Борисовича десятилетней давности, то он будет похож на него, как Электроник на Сыроежкина. Когда Алексей приехал в Нефтеюганск из своего родного Кургана и устроился учителем истории в школу, на него оглядывались на улице. Когда он стал вести на местном телевидении передачу «Черное золото Сибири», город вздрогнул. Пошли слухи, что МБХ прислал смотрящим своего родственника.

– Правда, по характеру они совершенно разные, – говорит начальник Радочинского Ирина Крикун. – Михаил Борисович – он как ртуть: мобильный, энергичный, фантастически работоспособный и умеющий интуитивно угадывать правильное решение. Алексей – он более вдумчивый, что ли. Прежде чем что-то сделать, очень долго анализирует. Но бегает тоже быстро. Особенно если придать ускорение.

Радочинский, как никто другой в этом городе, ощущает на себе отношение людей к Ходорковскому. Усмешки, которыми провожают его взгляды прохожих, становятся все напряженнее.

На здании центрального офиса «Юганскнефтегаза» висит табличка: «Осторожно! Лавиноопасная крыша». Внутри ситуация не лучше.

– Мы подошли к тому моменту, когда по всем законам бизнеса уже пора временно увольнять людей, – говорит директор по развитию производства Юрий Левин. – Конечно, мы будем тянуть до последнего, но наши возможности не бесконечны. Вот сейчас кончится графитовая смазка и у нас будет выбор: либо нарушать технологию, либо останавливать все сто пятьдесят ремонтных бригад. Закупить новую – не на что. От нас ушли почти все иностранные партнеры: «Шлюмберже», «Халибертон», «Петроальянс». Остались лишь те сервисные компании, руководителей которых по старой советской традиции можно уговорить «войти в положение». Но и они уже берут кредиты, чтобы оставаться на плаву, – в сущности, чтобы кредитовать нас. Если бы мне кто-нибудь год назад сказал, что мы когда-нибудь заведем папку «Остановка производства», я бы его убил. А сейчас это реальность.