– Я хочу мыть посуду за деньги, – уточнил Чувак.

В Катарсисе надо стараться избегать неясности и недомолвок, это он уже усвоил.

– И какую плату ты потребуешь? – прищурил глаза Мустафа и стал похож на хищную птицу.

– Тридцать долларов в день, бесплатный обед и немного еды для моей собаки, – вырвалось у Чувака.

Мустафа щелкнул пальцами и предложил:

– Десять долларов и обед.

– Двадцать девять долларов, обед и немного еды для моей собаки.

– Пятнадцать долларов и обед!

– Двадцать восемь долларов, обед и немного еды для моей собаки.

– Послушай, так нельзя, – замахал руками Мустафа. – Ты торгуешься не по правилам. Я набавляю по пять долларов, и ты должен скидывать по пятерке. Тогда бы мы уже сошлись на двадцати!

– Двадцать пять! – уперся Чувак.

– Двадцать, и можешь не только есть до отвала, но и забирать еду для своей собаки. Это мое последнее слово.

– Мало, – скривился Чувак, хотя в глубине души был рад удаче.

– У тебя будет возможность подзаработать, – принялся соблазнять Мустафа. – Например, протрешь стекла на машине клиента и получишь пятерку. Чем плохо?

– Как я, сидя на кухне возле немытой посуды, узнаю, что на чьей-то машине надо протирать стекла?

– Я скажу ребятам, чтобы они звали тебя в таких случаях. Согласен?

– А у вас нет никаких факторов, которые могут неблагоприятно сказаться…

– Говори проще, – потребовал Мустафа. – В отличие от нашего красивого языка, английский не годится для длинных фраз.

– Ну, работать у вас не опасно? Вас не громят фанатики или, к примеру, посетители не пристают к мойщикам посуды, не хватают их за задницу?

– Ничего такого никогда не было! – В подтверждение своих слов Мустафа веско покачал головой. – У нас спокойно и тихо. Пока ты не начнешь воровать, твоя задница в полной безопасности. Хотя, одна особенность у нас есть – мы не пьем спиртного, поэтому сюда нельзя приходить пьяным или же с банкой пива в руках.

– Я согласен.

Чувак был страшно доволен, что нашел новую работу. Однако длинный балахон работников ресторана вызвал у него внутренний протест.

– Мне тоже придется носить такой наряд? – спросил он, кинув подбородком на рабочую одежду Мустафы.

– Нет, это носят только те, кто выходит к клиентам. Ты можешь работать в своей одежде. Надеюсь, твоего пса ты оставишь дома?

– О’кей, – коротко ответил Чувак.

К столу подошел Али с коричневым бумажным пакетом в руках и начал стряхивать туда остатки еды с тарелок. Закончив, он поставил пакет перед Чуваком и выжидательно посмотрел на Мустафу. Тот еле заметно покачал головой. Али ушел.

– Приходи завтра с утра, – вставая из-за стола, сказал Мустафа.

– Хорошо. Напомните Али, чтобы он принес счет…

– Счета не будет. Я угощаю, – величественно ответил Мустафа.

– Спасибо, – поблагодарил Чувак.

На улице он поставил пакет на тротуар перед Чампом.

– Официант свалил все в одну кучу, но ведь это не страшно, правда? В желудке все равно еда смешивается.

– Ав! – ответил Чамп и в одну минуту расправился с содержимым пакета.

Судя по довольному виду, еда ему понравилась.

– Считай, что мне повезло…

– Ав!

– Да, конечно, и тебе тоже. За две-три недели мы скопим достаточно денег, чтобы убраться отсюда. Всего-то две-три недели, это такая мелочь!

– Ав!

– Это спокойная работа. Все будет о’кей…

– У-у-у?

– Ты сомневаешься? Ну хорошо, я буду осторожен! Пожалуй, нам пора поворачивать обратно, Чамп. Скоро начинается «Колесо Фортуны». Это передача для тех, кому везет…

Поначалу Чувак держался на новом месте настороженно, но к обеду совершенно освоился и даже стал понемногу переговариваться с официантами. Их имен Чувак пока не успел запомнить, да и к тому же все официанты были похожи друг на друга, лишь один Мустафа выделялся своей полнотой. Чувак, во избежание недоразумений, обращался ко всем, кроме Мустафы, «Эй, приятель», а Мустафу называл боссом.