– Гонзо, дружище, меня Заяц не колеблет ни в малейшей степени. Моя задача – личная безопасность принца.

И опять я увидел, что хозяин не воспылал удивлением. Он, выходит, знал и это тоже. Ах, люди…Дилморон взъерошил косички, вернув чубу нормальное состояние, упер руки в бока и задумчиво произнес очень своевременную фразу:

– Ну и что нам теперь делать?

– Оставить все, как есть, – молниеносно отреагировала Ниама. – Контур оценит добрую волю нового монарха Подземелья. Осведомленность и расчетливая уступка. Тонкий ход.

– А на кой пес ему Заяц, Горгот? Давай колись до конца, служивый! – влез с вопросом Махор.

Горгот покачал головой – не имею представления, дескать. За него ответил мой господин:

– Это потенциально серьезное оружие, если хорошенько доработать. Сейчас основная мощь Овиума сосредоточена в оссуариях Некрополиса. Контур желает создать новый полюс силы с помощью машинного парка механических зверушек. Но этому не бывать. Последние события и твои, Ниама, речи и доводы в значительной степени обелили репутацию Контура в моих глазах. Он уже не кажется мне бездушным паразитом, только и думающем, как подчинить себе весь Овиум. Но и доверять ему до конца я пока не готов. Тем более что эти боевые машины эффективней всего использовать именно против Подземелья. Наши коридоры словно созданы для таких танков. Только заменить ножницы и топоры на буры и тараны. Нет, ребята, такой пулемет Желтку мы отдавать не можем. Извини, Горгот, но ковчег будет уничтожен.

– Просекаешь тему, принц, – согласился Махор. – Если тебя не приперли к стенке, не спеши искать компромиссы. Слишком много вокруг псов мохнорылых, что добро за слабость держат. Отступишь раз – слабаком останешься до смерти.

Народ задумался. Каждый понимал, что без орка Заяц никогда бы не проехал даже и половины пути. Сложилась ситуация, когда морально тяжело верного соратника за минуту взять и разжаловать в предатели. А я готов был растерзать сам себя. Вот до чего довела меня преданность хозяину. Друг, мой молчаливый железный друг будет предан жестокой казни. И я, который обещал ему помочь выжить, сам подтолкнул вперед руки палачей.

Орк выпятил толстую нижнюю губу, пожевал ее кривыми клыками и горестно сказал:

– Глупая моя судьба. Сто лет жил – добра не нажил. Честно хотел – не получилось. Один раз решил смухлевать, и то опаскудился. Э–э–эх! А все равно – спасибо. Что сгоряча в расход не пустили, в душу мою заглянули. Сердечная вам, камрады, благодарность.

– Ну–ну, ваше благородие, не дави ты из нас слезу, – усмехнулся Махор. – Слышь, принц, двигать отсюда надо. С эльфами ты столковался, да только чую – остальная кодла уже на хвосте. И с теми, другими, договориться нам не светит. У них интерес пиковый, стальной интерес. Надо нам глушить моторы и сливать воду, пока не нагрянули сюда незваные гости. Как считаешь, Дилморон?

– Ты прав. События перешли в активную фазу. Мы немедленно уничтожим ковчег.

– Вы не станете!!!

Народ остолбенел он моего яростного выкрика. А у Ноздрина даже вытянулась морда.

– Не понял, тебе, Гонзно, – нахмурился принц.

– Заяц – живой! Горгот сумел это сделать. Наш ковчег чувствует, слышит, он отвечает на вопросы. Вы не будет губить живое существо!

– Сожалею, малыш, но у нас нет другого выхода.

Остальные молчали. Никто меня не подержал.

– Так всегда! Вы, люди, быстро забываете распри и объединяетесь, едва речь заходит о том, чтобы кого–то убить! Вы относитесь к нам, как к ресурсам…

Бум! Перед глазами мелькнула жилистая кисть с зажатым в ней навершием меча. Это Махор зарядил мне в лоб эфесом палаша. Увидев, что оплеуха не произвела на меня никакого впечатления, баркидец недоуменно посмотрел на свой кулак и произнес: