Проснулась раньше обычного, с ощущением, что улыбается безо всякой причины. А, может быть, она улыбалась и во сне? Быстро покончила с утренними процедурами, навела марафет, потеплее оделась и решила до завтрака прогуляться к морю. Тихонечко прикрыла дверь и на цыпочках нырнула к лифту. Казалось, постояльцы пансионата наслаждаются самыми сладкими утренними снами. Только откуда-то издалека доносятся гастрономические запахи предстоящего завтрака. Каково же было ее изумление, когда внизу, в лобби-баре у самого выхода она увидела единственного в столь ранний час посетителя. И это был он!

– К пернатым? Рано! Не с пустыми же руками – магазин еще закрыт. Приглашаю на кофе. Да и вообще, пора познакомиться.

– Вы – Аполлон.

– Ну, без иронии, есть во мне греческая кровь, вот и назвали в честь прапредка.

– Любовь Ильинична, – по-учительски представилась она. – Подруги зовут меня Любася.

– Что будем пить, Любася? Чай, кофе?

– Нет, тогда уж лучше горячий шоколад.

– А куда вы испарились вчера после ужина?

– А что вы делаете здесь в такую рань? – ответила она ему вопросом на вопрос.

– Я вас жду. Где вы живете? В каком номере?

– Не представляете, ровно по соседству.

Он посмотрел на нее своим сканирующим взглядом, как-то грустно ухмыльнулся, отвел глаза. Почему-то ей стало ужасно жалко этого крепкого, ладно скроенного, но, словно проглотившего шест, человека.

Она выпорхнула из номера на таком подъеме, так купалась в любви к миру… Ведь не будь его, не отвалилась бы ей нынче, да уже со вчерашнего дня, такая безмерная запредельная теплая и тихая внутренняя радость! Ей просто физически захотелось сделать что-то хорошее, сказать ему какие-то нужные слова. Ну, чтобы и ему стало так же тепло и уютно.

– Мне кажется, что у вас есть какие- то проблемы. Какая-то глупая фраза получилась! Почти по-американски: «Вы хотите об этом поговорить?» Я не к тому, чтобы вы мне, незнакомому человеку, вываливали их. Да и что я могу? Я к тому, что людям свойственно иногда видеть какие-то явления своей жизни, как обстоятельства, непреодолимой силы. А между тем, есть только одно непоправимое – смерть. Все остальное – одолимо.

– Такое впечатление, что нам нужно поменяться конференц-залами: мне к педагогам, а вам – к нашим. Слушайте, ну почему мне с вами общаться так легко, словно знакомы тысячу лет. С чего отвешен вам такой кредит доверия? Будто кто-то сверху говорит: «Это – человек твоей группы крови».

– Может, как случайному попутчику в купе?

– А давайте дружить? Это как-то по- детски звучит, но мне почему-то страшно не хочется вас потерять. Тем более, что у нас сегодня последний день, финал, прощальный ужин. – Последнее он произнес уже с неким сарказмом.

– Ну, давайте. А что для этого надо?

– Для начала не потеряться. Давайте обменяемся номерами мобильников. Мы же географически близко, раз вы здесь.

– Я из Славногорска.

– Ну, я-то в нашей губернской столице в основном, хотя по большей части в разъездах. В Славногорске, правда, давно не был. Вы ведь не замужем?

– Почему вы так решили? – Любасю даже задел этот вопрос. – У меня мама и взрослый сын.

– Да вы не обижайтесь – понимать некие вещи – это моя работа. И опыт житейский, наконец. Вас же не ошарашит, что у меня в прошлом пять браков, шестеро детей… и еще… Словом, не хочу начинать.

– Вам многое удалось, – сказала почему-то уязвленная Любася. —

Вам же нет пятидесяти… Вы еще многое успеете.

– Ну, вот, а так все хорошо начиналось! Ну, не реагируйте так банально! Я же испытываю к вам доверие с готовностью духовно обнажиться. Это редко случается.

В баре появилась парочка «нетрадициалов» (так «педагогини» между собой обозвали участников параллельного мероприятия).