Исцеленные пациенты возвращаются в строй, продолжая соблюдать в своем образе жизни предписания доктора, и теперь все у них со здоровьем вроде бы должно быть благополучно. Но странное дело – один организм набирает силу, а другой – будто бы намеренно вступает в борьбу с результатами пройденного лечения, и болезнь неминуемо возвращается. Человек снова оказывается на больничной койке и проходит полный цикл обследований, подтверждающих прежний диагноз. Но никакие диагностические процедуры не способны обнаружить тот скрытый физиологический дефект, который привел к рецидиву недуга. Создается впечатление, словно в организме пациента действует некий неизвестный науке фактор, подтачивающий жизнеспособность и разрушающий положительные результаты проведенного ранее лечения. Меня волновала именно эта проблема.

Пересматривая свои записи, я сравнивал сходные случаи исцелений и их отдаленные итоги, пытаясь определить причину, лишающую организм устойчивой способности к выживанию. Я неустанно спрашивал себя – почему ни медицинские работники, ни целители до сих пор не сумели назвать по имени зло, укорачивающее человеческую жизнь.

БВ

Если взглянуть на проблему шире, то приходишь к выводу, что отпущенный людям век не слишком долог и программа смерти, заложенная природой в каждом организме, в какой-то момент неизбежно актуализируется. Но почему у одних она как бы дремлет до определенного срока, а у других непрерывно дает о себе знать болезнями и плохим самочувствием? Те, у кого эта биологическая программа включается сравнительно поздно, живут не намного дольше прочих. Однако качество их жизни значительно лучше – они пользуются благами здоровья и успевают реализовать себя в профессии, личной жизни, в полноценных и крепких детях и внуках. Да и старость у таких людей не сопровождается духовным одряхлением. Тем не менее и они, приблизившись к пожилым годам, с горечью сетуют на быстротечность молодости и зрелости, жаждут продлить свой земной путь.

Не только болезни, но прежде всего желание прожить дольше и лучше, качественней и заставляет людей обращаться к целителям. Так, может быть, главная проблема, стоящая перед целителем, – это борьба за здоровое активное долголетие? Но возникает и другой вопрос – какова должна быть в таком случае продолжительность жизни и не окажется ли наводненный столетними старцами мир косным, лишенным гибкости и стремления к обновлению? Подобное предположение небезосновательно, ведь пожилым людям свойственно стремление увековечивать ценности прошлого – то, что было важно и значимо в их молодости. Да и возможно ли в принципе существование такого общества, в котором мудрость стариков, много повидавших на своем веку, гармонично соединится с дерзновенными порывами юношества, преображающими жизнь, с незамутненным мировосприятием детей?

Что конкретно может служить доказательством ценности долголетия – только ли присущее людям стремление продлить свои дни? Нет, в качестве надежного доказательства это не годилось. Мало ли к чему стремятся люди – далеко не все индивидуальные устремления разумны и приемлемы для общества…

Такие размыщления не оставляли меня ни на минуту – ведь, ежедневно беседуя с пациентами, я в глазах каждого видел затаенную надежду на проникновение в тайну продолжительного, здорового и счастливого существования. Приходя ко мне на прием, они ожидали, что именно здесь, в моем кабинете, перед ними и приподнимется завеса этой тайны. И я чувствовал себя обязанным когда-нибудь оправдать эти ожидания.

В поисках ответа я обратился к изучению религий, напрямую утверждавщих, что есть продолжение жизни после смерти тела. И христианство, и буддизм, и ислам убеждали своих последователей в бренности земного существования. Однако, если буквально истолковывать это положение, размыщ-лял я, нет никакого смысла бороться за здоровое активное долголетие.