Новый поклон:

– Но миледи останется на ужин?!

От очередного падения меня спас Ллевеллин, предусмотрительно не выпускающий мою руку.

Какой, на фиг, ужин! Я вон позавтракала. С Ллевеллином. И результат? Поехать черт знает куда на какой-то кривоногой кобыле, которая тут же меня уронила, потерять сознание… Это все последствия этого несчастного завтрака! Я точно знаю!!! Небось или Замок, или Ллевеллин чего-то подсыпали. Цианидику какого-нибудь.

Но дяденька все так же нетерпеливо ждал ответа, не сводя с меня испытующего взгляда.

Рыцарь, как я понимаю, за меня говорить не будет.

Но все-таки. Что ж мне этому гостеприимному хозяину ответить? Согласиться или послать лесом далеко и надолго?

– Ну знаете, – осторожно начала я, – я бы с удовольствием осталась. – Хватка Ллевеллина стала крепче. Это что, он намекает, что оборот «но» здесь неуместен? Ладно, останемся. – А потому принимаю ваше приглашение!

Пальцы Рыцаря ощутимо дрогнули.

Забавно. Весьма забавно. Посмотрим, что же будет дальше. Вот только угадывать мнение Рыцаря она пока так и не научилась. Впрочем, как и все предыдущие Хозяйки.

Мужчина в очередной раз склонился в поклоне и поспешно ускакал куда-то в сторону. Я же… Я же просто повернулась к Ллевеллину:

– Ты что-то хотел сказать?

Юноша поспешно опустил глаза:

– Ни в коем случае, миледи!

– Но ты же… ну… руку… Ты хотел, чтобы мы остались на ужин?

Прямой взгляд:

– Рыцарь не имеет чувств и собственных желаний.

Я подавилась воздухом. Не, нормально, да?! Ничего себе заявочки!

– Ты же вроде говорил, что не можешь ненавидеть меня за смерть твоего отца, а как насчет остального?

Жестоко? Ну извините, сформулировать этот вопрос попроще я не могу!

В голосе Ллевеллина зазвенел металл:

– Рыцарь не из тех, чьи чувства, эмоции и желания должны иметь значение для Хозяйки.

Угум. Новая формулировка, значит. Чувства, получается, есть, но значения они не имеют. Чудненько.

– Ллевеллин, – мягко сообщила я Рыцарю, – я сейчас буду долго и нудно ругаться матом!

– Воля ваша, миледи, – пожал плечами юноша.

Я выдернула руку из его крепкой хватки и направилась к выходу.

Ллевеллин догнал меня возле двери. Благо за лестницей, по которой мы спустились, был всего-навсего короткий коридорчик да пара дверей, за одной из которых скрылся хозяин дома. Как я понимаю, мне – в другую. А Ллевеллин, с его чувствами и их отсутствием, пусть делает что хочет.

Ну-ну…

К моему удивлению, Ллевеллин вместо того, чтобы тихо и мирно оставаться в домике, упрямо шел за мною. Ну это его проблемы! Пусть чем хочет, тем и занимается! Хочет – со мною идет, хочет – дома сидит.

Знаете, как в классической фэнтезюшной (именно фэнтезюшной, а не фэнтезийной) книге описывается не менее классическая фэнтезюшная деревня? Грубо (это – ключевое слово) сколоченные дома, пыльные дороги, стада (именно стада, для стай они слишком многочисленны) гусей, ровными цепочками шатающиеся по улицам, да оравы ребятишек в длинных рубахах и с полным отсутствием штанов. Так вот – здесь всего этого не было!

Улицы – ровные, как по линейке проведенные, и чистые, словно их шампунем каждый день моют. Дома – хотя и выдержаны в стиле «Западная Европа, Средневековье дремучее классическое», но все такие аккуратненькие и одинаковые настолько, что так и хочется подойти сделать какую-нибудь гадость! Граффити там на стене нарисовать, написать что-нибудь доброе и ласковое. Боюсь только, Ллевеллин этого не оценит. А если даже и оценит, так ведь не скажет ничего, гад такой! Хотя и красивый, гад…

Нет, ну вот серьезно, какое он имеет право быть таким красивым?! Правильно! Никакого! Вот только мне от этого не легче.