– Не согласен. У нас осталась память.

– Память – хитрая штука; она трансформирует события. То, что сегодня кажется значимым, по прошествии лет просто перестает восприниматься как событие.

– Есть вещи, которые нельзя трансформировать! – в этом Паша был уверен, но говорить о Тане не хотелось, и он сменил тему на более актуальную, – а в чем может заключаться «новая жизнь», как ты думаешь?

– Я пока не готов озвучить свою версию. Пойдем, я сказал Алине, что сейчас вернусь.

– Я нашла бар! – встретила их Алина радостным возгласом.

– Думаешь, если я вчера перебрал, так только и делаю, что бухаю? – Никита открыл холодильник и выразительно сглотнул.

– Может, будем ужинать? – Алина посмотрела на часы.

– Без четверти семь, – не глядя, объявил Паша.

– Дурная привычка, – Алина вздохнула, – пора отвыкать. Так что, насчет ужина?

– Надо составить график дежурств по кухне…

– Паш, бросай свои армейские штучки! – отмахнулся Никита, – запомни, здесь без-вре-мень-е. Здесь невозможно ходить строем – здесь каждый сам по себе.

– Как это не правильно… – Паша открыл другой холодильник.

– Там фрукты и овощи, – пояснила Алина.

– Я смотрю, ты уже освоилась, – Никита засмеялся.

– А как же? Четыре года мужниной женой была; что называется – вела хозяйство.

– А потом? – поинтересовался Паша.

– Если б было «потом», – Алина повернулась к нему, – я б сидела в Москве.

– Так ты москвичка?

– Нет, но так получилось. Вообще, это прошло и я больше не хочу о нем вспоминать.

– Умная девочка, – Никита погладил ее короткие жесткие волосы. …Если их взъерошить, получится ежик, – подумал он, и оттого, что ежик был совсем не колючим, сделалось приятно.

– Я не слышу, есть кто-нибудь хочет? – напомнила Алина, – а то, могу приготовить, пока народ шмотьем трясет.

– О, как ты их!.. – восхитился Никита, – для женщин ведь это святая тема!

– А куда здесь ходить? Хоть от Кардена вырядись – сам говоришь, безвременье.

Паша вдруг вспомнил, что уже слышал подобную фразу – в госпитале, в Ханкале. Так же сказала Таня, когда он подарил ей духи. …Нет, память нельзя трансформировать, – подумал он, – как я их ненавидел, так и буду ненавидеть; как я их убивал…

– Перехожу на красивые сигареты, – Алина открыла пачку «Vogue», – последний раз спрашиваю, есть кто-нибудь хочет?

Дверь приоткрылась, и на кухню заглянула Лиза – сначала осторожно, но не обнаружив ничего пугающего, распахнула дверь настежь.

– И как я выгляжу? – вместо джинсов на ней была короткая юбка и блузка, весьма удачно подчеркивавшая формы.

– Блеск! – оценил Никита, – главное, сексуально. А где остальные модели?

– Ушли на озеро.

– Ну и ладно. Тут поступило предложение что-нибудь съесть. Присоединяешься?

– Мэри, как тут клево!.. – Светка остановилась, раскинув руки, и вдохнула отдающий сыростью, пряный воздух. Теплая земля приятно ласкала ступни, лишняя одежда не стесняла движений, а над головой чуть слышно шептались деревья. Только, вот, птицы почему-то смолкли – наверное, они лучше людей чувствовали приближающуюся грозу.

– Я все думаю об этом проекте… – начала Марина, но Светка махнула рукой.

– Ой, да брось ты! Женька правильно сказал – обломились на халяву классные путевки. Ну, не выиграем мы ничего… а за что бороться? За новую жизнь? Фигня полная! Я так прикинула, если б предки не доставали, у меня и старая очень даже ничего…

– Свет, я не об этом…

– Слушай, давай не загоняться и просто отдыхать, – она двинулась вперед, и через несколько минут между стволами сверкнула серая гладь озера. В солнечную погоду пейзаж выглядел бы более радостно, но сейчас это можно было лишь представлять. Хотя завтра-то солнце наверняка вернется!..