– Паше я доверяю, – ответил Шеф.

– А мне значит нет, – возмутился Глеб.

– Тебе веры давно уже нет, – ответил Шеф, – И, если честно, я, вообще не понимаю, почему Паша предложил именно твою кандидатуру, а не нашел на это место, действительно достойного исполнителя.

– Григорий Петрович, – вмешался Паша в разговор, – У меня Глеб всегда выполнял самые сложные задания, и он человек изнутри, человек нам знакомый, со своими плюсами и минусами, в конце концов, он сам умеет неплохо снимать на камеру, а для журналиста, да ещё в таком проекте, это, вы сами понимаете… да и времени на поиски у нас тоже нет, уже середина июня…

– Ладно, хватит, – остановил Шеф редактора, – Надеюсь, Глеб насчет конфиденциальности ты уяснил.

Глеб ничего не ответил, а Шеф, с чувством собственной значимости, продолжил:

– Суть нового проекта заключается в следующем, мы, забрасываем героя в незнакомую ему страну, забрасываем его туда без денег, вообще без всего, и таким образом, он должен будет проехать по заданному маршруту, зарабатывая себе на путешествие и жизнь прямо в дороге, и только так. То есть никаких тебе кредиток, провезенных в носке, наличных, вшитых в трусы, и так далее, только реалити, настоящее мясо, без прикрас, жизнь без денег в современном мире, все как оно есть на самом деле. Сможет герой так выжить, или нет? Вот что нам предстоит выяснить.

– Звучит интригующе, – без энтузиазма произнес Глеб, и затем, немного прибавив энергии в голосе, спросил, – Это же не в России будет сниматься, правильно?

– Ты глухой или слабоумный? – грубо ответил Шеф, а затем, видимо приложив определённые моральные усилия, изменил свой тон, и уже певуче, по-отечески, пояснил, – Я же говорю, забрасываем героя в чужую страну, и он путешествует.

– Просто хотел уточнить, – спокойно ответил Глеб, никак не прореагировав на первую, обидную фразу своего руководителя, – Мои функции на проекте какие, и состав группы какой? В общем, кто что делает, кто едет, и когда приступаем?

– Не приступаем, а приступаешь, – сказал Шеф, – Из группы едешь только ты.

– В смысле? – удивился Глеб.

– В прямом, – ответил Шеф, – Снимать будешь сам себя. Как тебе такая идея?

– Ну, так, – неопределенно ответил Глеб, – Пока непонятно…

– Смотри, – произнес Шеф, ещё больше подобрев в голосе, – Когда героя снимает оператор, то зритель уже не верит в происходящее, я – не верю, а нужна – правда. Именно это и составляет ценность нашего проекта, и именно это, и отличает его от всех ему подобных. Съёмочная группа всегда может подкармливать героя, то есть тебя, а этого допустить никак нельзя, иначе, грош цена тогда всей этой задумке. Важно, чтобы все было по-настоящему, чтобы ты голодал, спал под мостами, одним словом – выживал. Нужны твои реальные эмоции, ты должен преодолевать по-настоящему все трудности, что встретятся на твоем пути. Зритель любит, когда кому-то на экране плохо.

– «И этот кто-то, кому должно быть плохо – я, зашибись», – подумал Глеб, но ничего не сказал Григорию Петровичу.

– Пойми, такого ещё никто в мире не делал, – восторженно продолжил рассказывать Шеф, – И какая слава тебя ждет, будет зависеть только от тебя, и от того, на что ты действительно способен. В этом проекте ты можешь показать всем, что ты на самом деле за человек. И если сделаешь все правильно, то для тебя это путешествие станет новым витком в твоей карьере.

– И сколько я получу за этот виток? – спросил Глеб.

После этих слов собеседника, Шеф взял небольшую паузу, а затем, произнес:

– Проект новый, – сказал Шеф, – Такого еще никто не снимал, поэтому, сам понимаешь, пока мне трудно оценить его окупаемость и назвать тебе конкретные цифры. Единственное, что точно тебе дам с собой, так это запечатанный конверт с деньгами на обратный билет. Если, вдруг, решишь сдаться, то открываешь конверт, и едешь в ближайший аэропорт, но обязательно снимай это всё на камеру. Понял?