Но почему-то в документации о вине устава никто ничего не упомянул. Но все равно этот матрос был рад-радешенек ускользнуть хоть таким образом от дальнейшего пребывания в военно-морских частях, так как не был приспособлен для военной службы с детства.

Валька вошел в канцелярию и предстал перед грозными очами самого страшного человека в городе Североморске, перед глазами самого Бармалея – старшины Североморской гауптвахты.

Бармалей выглядел, как обычный советский человек. У него было круглое доброе лицо и большие почти человеческие глаза. Он не носил усов и лицо его было гладко выбрито. Кроме того он выглядел как огромный пончик – был большой и круглый.

Он посмотрел на Хлызова и взял документы у сопровождающего.

– Товарищ старшина гауптвахты арестованный на пятнадцать суток за распитие спиртных напитков для отбытия наказания на североморской гауптической вахте матрос Хлызов прибыл! – выпалил единым духом Валька и замолчал, вытянувшись по стойке «смирно» и уставившись глазами в потолок.

– Значит за любовь. За любовь к спиртным напиткам. Это хорошо. Из Ленинграда. Это хорошо. Люблю культурных людей. – сказал старшина, вставая из-за стола.

– Куда его определим? – спросил писарь, сидящий за соседним столом, в мундире сержанта. – у нас же все забито. Зачем его сюда привезли?

– Это я согласился. Мне ребята из этой части телевизор чинят. И я не мог отказать командиру. А что забили так это пускай командование думает. Нельзя же было распространять слухи о том, что будет дальний поход, вот в результате этого часть старослужащих и напилась. Лучше сидеть на гауптвахте и ждать ДМБ чем идти в дальний поход и неизвестно когда возвратиться из него. Вон в прошлом году многие из-за этого переслуживали по семь-восемь месяцев. А то у солдат каждый день на счету, а тут моряки месяцами земли не видят. Посади его в седьмую камеру, пускай там по возможности уплотнятся.

– Конвойный ведите его в седьмую – приказал писарь.

Валька неловко повернулся, чтобы идти и тут же услышал грозный окрик старшины.

– Матрос Хлызов как вы исполняете воинский устав. Что нужно делать? Вы что забыли строевые занятия?

Валька повернулся и увидел совершенно другого человека. Глаза старшины команды налились кровью как у хищника перед кровавой схваткой. По всей видимости он был мягкий когда исполнялся устав, но если возникали малейшие отклонения от устава, то это его озлобляло и он зверел при виде жертвы. – нарушителя воинского устава.

– Виноват товарищ старшина! Разрешите идти! – выкрикнул Валька, надеясь на то, что это как-то позволит искупить свою вину. Но он ошибся.

– Так – сказал старшина писарю. – запиши матрос Хлызов за нарушение рапорта при прибытии получает дополнительно трое суток ареста.

– Есть трое суток ареста – сказал почти упавшим голосом, арестованный матрос Хлызов, предчувствуя, что мудрые советы и предсказания годков начинают сбываться.

– Повторите четко с молодецким духом, – приказал старшина, впадая в азарт.

– Есть трое суток ареста. Разрешите идти! – собрав весь свой оставшийся военно-морской дух, выкрикнул Валька и это по всей видимости удовлетворило старшину.

– Идите, – милостиво разрешил он, махнув рукой.

Валька повернулся и, маршируя уставным строевым с отмашкой руки шагом в сопровождении конвоира, вышел из комнаты.

Они побежали вдоль длинного коридора до седьмой камеры. Она находилась в самом углу коридора.

Часовой отодвинул засов и открыл большую дверь и впустил туда Хлызова.

Валька вошел в камеру и чуть на задохнулся от густых клубов дыма, которые распространялись по всему ее пространству.