– Почему мне нельзя читать то, что положили в мою личную комнату? – задала я вполне логичный вопрос. – Здесь живу я, значит, это предназначено мне.

Странные дела творятся, однако. Нет, ну я прекрасно понимала, что у всех детей есть подсознательный страх, что их родители узнают о невоспитанном или даже отвратительном поведении на занятиях, но тут-то оно каким боком? Что-то сомневаюсь я, что в глазах этих детишек я тот человек, которого они будут стесняться. А об их совсем не идеальном поведении и так все прекрасно знают!

– Потому что нельзя! – упрямо воскликнул Алекс и попытался выхватить из моих рук несчастный журнал.

Хех, как будто я бы позволила. Надо сказать, что было сложнее, чем с обычным ребенком, ведь Алекс мог летать, однако в противостоянии ребенка с магией и опытного взрослого преимущество оказалось все-таки на стороне последнего. То есть, меня.

Я быстро выдернула журнал из загребущих ручек и юркнула за спину Брайона. И пусть словесно дети из него веревки вили, но физически навряд ли набросятся. Я оказалась права: Алекс надулся, но больше не пытался ничего сделать.

Что за внешний вид? Крепко сжатые кулаки, красные щеки и, кажется, слезы в глазах. Что за журнал-то такой?

– Алекс, что это такое?! Я сегодня же свяжусь с твоим дядей по маг кристаллу и передам, что ваше поведение ни в какие ворота не лезет!

– Пусть не читает журнал. Пусть дядя прочитает, но не она! – обиженно сказал Алекс, а потом буркнул: – И тебе тоже нельзя, вообще никак нельзя! Еще больше нельзя, чем этой… маме!

– Я и не могу, потому что не являюсь вашим опекуном. А вот леди Кира может Послушайте, как ваша будущая мама она имеет право просматривать…

– Но!.. – перебила Эва и осеклась.

Так-так, они не хотят говорить при Брайоне или при мне? Что же в том журнале такое, что дяде посмотреть можно, а всем остальным никак нельзя?

– Брайон, не оставите нас детьми буквально на пару минут? – попросила я, едва сдерживая довольную улыбку от возникшей идеи.

– Но…

– Пожалуйста, буквально пара слов, которые мне нужно сказать им наедине.

Эва, все же вошедшая в мою спальню, переглянулась с братом, а после настороженно уставилась на меня.

– Хорошо. Но только на пару минут. И, если вдруг что, обязательно кричите! То есть, зовите, – откашлялся Брайон, покидая мою спальню.

– Ну что ж, – я повернулась к детям. – Давайте поговорим.

– Поговорим?

– Договоримся, – уточнила я, крепче сжимая журнал – бдительность нельзя ослаблять ни на мгновение.

– О чем вы с нами хотите договориться? – настороженно спросил Алекс.

– Это шантаж? – спросила Эва, выглядя на удивление… восторженной. – Нас еще никто никогда не шантажировал!

– Чему ты радуешься, мелкая дура?! – огрызнулся Алекс. – Это же не мы шантажируем, а нас!

– Да мы уже столько раз всех шантажировали, что скучно стало, а сейчас новая ситуация, новые впечатления! – Эва мечтательно улыбнулась. – И не нужно никого называть дураками, братик, у которого вместо мозгов и любви одни тренировки и махание мечом не имеет права оценивать чужой ум.

– Т-ты, мелкая… Вспомни, что там может быть написано. И что будет, если о таком узнает кто-то помимо дяди, – огрызнулся Алекс, а Эва моментально умолкла. – Так чего вы хотите, дорогая «мамочка»?

Ого, а детишки и ссориться умеют. Ну, если у них настолько разные характеры, то нет ничего удивительного. Как и в том, что они легко объединяются для борьбы со взрослыми.

– Ничего особенного. Пожалуй, можно сказать, что ничего не хочу, – улыбнулась я. – Я могу пообещать вам, что о-о-очень сильно постараюсь не читать дневник до приезда вашего дяди. Сохраню у себя в неизменном виде, даже страничку не открою.