– Так вы его что, и не допросили? – покусал ус Давыдов.

– Кого – Онфимку?

– Да не Онфимку… Офицера этого.

– Допросили, батюшка, – девушка поклонилась. – Староста все обписал – он у нас грамотей, однако. Вот!

Сунув руку за пазуху, девчонка протянула Давыдову сложенный вчетверо листок.

– Так-так… – почитав известие, лихой партизанский вожак поблагодарил юную вестницу и приказал тотчас же собирать совет.

– Обоз французы отправляют, – обведя глазами собравшихся, негромко начал гусар. – В Смоленск, к губернатору. Добра там много – иконы в окладах, книги старинные… Ну, и пленные. Их там, в Смоленске, показательно расстрелять хотят. При всем честном народе! Чтоб боялись. Чтоб неповадно было.

Первым поднялся Епифан Талаев, хорунжий.

– Освободим, освободим пленных! Налетим да… И добро отобьем. Впервой ли? Верно я говорю, братцы?

Офицеры – и гусары, и казаки – одобрительно загалдели.

– Верно-то верно, – нахмурился Денис. – Только охраны там – шестьсот человек, не считая обозных. Егеря – народ опытный, жженый.

– Так мы наскоком! – вздернулся хорунжий.

Подполковник покачал головой:

– На этот раз не выйдет наскоком, Епифан. Говорю же – народ там ушлый. Егеря и охранение выставят, и авангард – арьергард… Все, как надо. А у нас людей…

– Так крестьян позвать! – подкрутив усы, неожиданно предложил штабс-ротмистр Бедряга. – Хватит им уже по своим деревням отсиживаться!

– Так они не отсиживаются.

– Ну… все равно. Как-то повеселей воевать надо!

– Крестьяне – это хорошо, – Денис Васильевич задумчиво раскурил трубку. – Их тут, по деревням, и в самом деле немало. И воевать будут не вилами – трофейные ружья им раздадим, палаши, сабли…

При этих словах вскинулся обычно молчаливый поручик Петр Макаров. Тощий, сутулый, неразговорчивый, он почти не имел друзей и даже предпочитал уклоняться от дружеских гусарских пирушек. Зато воевал справно! Знатной доблести был человек.

– Armer les hommes? Вооружить мужиков? Бог с вами, господа. Я думаю, это было бы неразумно. Французов рано или поздно прогоним… А оружие мужички припрячут! Так и до бунта недалеко, господа мои. Как говорят на Востоке – не выпускайте из бутылки джинна.

– А мы выпустим! – светски улыбнулся Давыдов. – Пойми, Петр Иваныч, нам деваться некуда. Или ты хочешь, чтоб наших людей расстреляли супостаты? Чтоб над иконами святыми глумились?

– Да ничего я подобного не хочу! – поручик замахал руками. – Напасть на обоз надо обязательно. Только вот – крестьянам оружие… Опасаюсь я.

– А ты, ваш-бродие, не опасайся, – хорунжий Епифан угрюмо посмотрел на гусара и хмыкнул.

Большинством голосов (Дэн все-таки устроил голосование!) решили оружие крестьянам дать! Длинные французские мушкеты, палаши, сабли… Еще и порох, и пули – свинец.

По всем окрестным деревням Давыдов отправил посланцев, и уже на следующий день, ранним утречком, крестьянские отряды собрались у старого моста – там, где и была назначена встреча. Из-за леса потихоньку поднималось солнышко. Плечистые крестьянские парни переминались с ноги на ногу, искоса поглядывая на казаков.

– Здорово, молодцы! – вылетел на коне Денис. – Я – подполковник Давыдов. Думаю, знаете.

– Знаем, ваш-бродь, – вразброд откликнулись парни.

Гусар довольно усмехнулся:

– Рад, что вас так много пришло. Сотни три! Славно! Сейчас каждый получит ружье, порох и пули. Как снарядить патроны – покажут. Еще кому вдруг приглянется палаш или сабля – не стесняйтесь. Однако же – поспешайте. К обеду выступим, с Богом.

К обеду выступили. Первыми пошла вскачь разведка – дюжина казаков под командованием ушлого урядника Крючкова. За ними следовали гусары и все остальные казаки. Крестьяне же шли пешком. Перепоясавшись палашами и саблями, положив на плечи ружья, парни приосанились: ныне они и впрямь почувствовали себя воинами. Даже те, кто постарше – солидные бородатые мужики – и те радовались.