Едва Андрей открыл дверь производственного отдела – свет потух, и мужской бас негромко, но твердо скомандовал: «Куд-да?! На-а-зад!». Он остановился, пытаясь в сумраке небольшого помещения с крошечным оконцем под потолком, заваленного какими-то тюками, разглядеть говорившего. Никого не увидев, удивленно пожал плечами и направился было к другой двери, видневшейся в нескольких шагах впереди. «Стоп! Кру-у-гом! И на выход» – скомандовал опять голос. Андрей остановился, размышляя, что бы это значило и может ли это иметь какое-то отношение к нему. Решив, что не может, вновь направился к двери. И тотчас откуда-то сверху на него свалилось многоголосое куриное кудахтанье, сопровождаемое хлопаньем крыльев, – словно он ввалился в курятник. Андрей поспешно потянул на себя дверную ручку, и столкнулся с дородной полногрудой дамой.

– А мы думаем: кто это у нас тут заблудился? – отступила та в сторону.

Сидевшие за столами еще три женщины насмешливо разглядывали Андрея.

– Что это у вас там? – сконфуженно спросил он, доставая из нагрудного кармана удостоверение.

– Это механики наши развлекаются, – объяснила полногрудая.

Андрей протянул ей удостоверение.

– Да знаем, – отмахнулась она, – поняли уже, что областной корреспондент к нам заглянул.

…Главный технолог задерживалась. В ожидании ее Андрей посудачил с пожилыми сотрудницами отдела о жизни, о том, как трудно женщине быть одновременно и женой, и матерью, и хорошим специалистом. И как бы между прочим попросил справку о работе предприятий объединения. Он не хотел акцентировать их внимание на этой справке, которая дала бы возможность сравнить результаты, посмотреть, как выглядит дольская фабрика на общем фоне. Потому что не знал, в чью пользу будет сравнение, и пошел на маленькую психологическую уловку, чтобы не возбуждать понапрасну их интереса к своей персоне, как возможному избавителю от притеснений со стороны управленцев объединения.

– Справку о всех четырех фабриках? – удивились они.

– Да.

– Так где ж мы вам возьмем такие данные? – многозначительно переглянулись они, заговорили наперебой. – Мы сами бы с удовольствием ознакомились с ними.

– Инте-ре-есно, – в тон им сказал Андрей. – Как же вы работаете вслепую? Надо бы, наверное, знать, в чем вы отстали от других, чтобы тянуться за ними.

– Вот-вот, – улыбаются, – и мы так думаем. Первое время, как объединение образовалось, присылали нам данные о всех фабриках. Сравнивали: не так уж плохо мы выглядели, даже, скорее, наоборот: головная-то фабрика нам в подметки не годилась. Никитина наша возьми и скажи на конференции, на профсоюзной: «Мы тоже анализируем работу других предприятий и видим, что на головной фабрике, которая должна пример показывать, позволяют себе слишком спокойную, сытую жизнь». Тимофеев тогда ругал нас за плохой рост объема реализации – она и ляпнула ему, высказала при всех, что там только за счет дорогих тканей и вылезают: с объемом-то реализации все в ажуре, а с производительностью в натуре, в штуках – на месте топчутся. С тех пор и началось.

– Что началось? – не понял Андрей.

– Да грызня с Тимофеевым. И сводных данных мы с тех пор больше не получали. Попробовали настаивать – где там…

– Да нет, девочки, вы путаете, не с того началось, – поправила сухощавая, интеллигентной внешности Евгения Аркадьевна, руководитель отдела. – Помните, в области совещание было по легкой промышленности? Так вот с него, по-жалуй, началось. Никитина там выступила и сказала что-то не так, как хотелось бы Тимофееву, а он ей вот так пальчиком погрозил и головой помотал: ай-яй-яй, дескать, нехорошо.