Марат постоянно злится и пресекает его, как говорит Закиров, рискуя своим бизнесом. Но сейчас мужа поблизости нет, и «обольститель в летах» решает на полную действовать.

Как бы мне ни хотелось позлить Марата, я не рискую подыгрывать. Мало ли что.

Мой пока ещё муж множество раз говорил, что собирающийся на таких вечерах контингент может позволить себе «излишества». Тут полно девушек из модельных агентств (именно для таких случаев – поразвлечься), но я-то не знаю ничьих предпочтений. Некоторым не нравится проплаченная любовь, а принуждение – очень даже.

Пытаюсь тему сменить.

Лучше бы я была учителем русского и литературы. О поэзии бы поговорили, но я, к своему стыду, ни одного стихотворения быстро не могу вспомнить, а о взаимном расположении графиков линейных функций Закиров слушать не станет. Разве что приведение многочлена к стандартному виду его бы могло заинтересовать, но я не настолько раскована.

Тему меняю на первую попавшуюся.

– Музыкальное сопровождение на высшем уровне, – бросаю взгляд на сцену, откуда доносится джазовая композиция.

Разнообразие – наше всё, я уже и оркестр успела послушать, пусть и в современной обработке, и ультраизвестного европейского диджея.

– Ты надеешься меня соблазнить? – ошарашивает меня именинник.

Простите, что?

Я от удивления дар речи теряю.

Сжимаюсь в комочек и глазами хлопаю.

– Бог ты мой! Испугалась! – он заливается смехом, похлопывая ладонью себя по колену. – Нет, Аврора, ты совершенно точно прелестна! Если когда-нибудь Марат тебя обидит или надоест – позвони мне. Я с ним разберусь. Можешь верить мне на слово.

Отчетливо слышу угрозу.

Колючие мурашки бегут у меня по спине. Они ранят, кожу сдирая.

Как бы я ни злилась на Марата, как бы мне ни было больно, я никогда не захочу, чтобы Закиров с ним разбирался. Никогда!

Добрых слухов об этом мужчине не ходит.

Марат тоже не пай-мальчик, но всё же…

Нет, мне не хочется думать, что он может таким же стать. И я сейчас не о внешности.

Закиров – тот случай, когда я бы дополнила великих классиков:

«За всяким большим состоянием кроются ужасные преступления».

Не пойман – не вор, не сидел – не убийца.

Я так пугаюсь, что мои мысли летят не туда.

Раис Рамилевич внимательно в меня всматривается, производя ещё большее впечатление.

Его цепкий взгляд словно первоклассный сканер.

Воздух вокруг нас становится излишне горячим.

– Как Вы обзавелись таким экстравагантным чувством юмора? – собираюсь с мыслями, но всё же не слишком удачно подбираю слова.

Однако мой собеседник оценивает. Запрокидывает голову назад и в очередной раз начинает хохотать, да так звучно, что все люди, находящиеся поблизости, оборачиваются.

– Чистый бриллиант. Не хочу, чтобы Марат тебя испортил, моя дорогая, – он берет бутылку шампанского и доливает немного в мой бокал. – Нужно освежить, а то ты совсем не пьешь. Тебе не понравилось? Давай прикажу заменить…

Перебиваю его, заверяя, что всё отлично. Не мне, как сказал Марат – человеку с зарплатой полтинник, критиковать алкоголь, который стоит как два моих оклада, а может, и больше.

– … У меня просто от шампанского голова кружится. Я пока паузу сделаю, – не спеша я делаю паузу и качаю головой едва уловимо.

– Значит, нам нужно выйти на воздух! – Закиров быстро поднимается на ноги и тащит меня за собой.

– Аврорушка, проходи, – Раис Рамилевич делает взмах рукой, призывая идти за ним.

Не успела понять, как мы с ним оказались на выходе из зала, так как он подхватил меня, словно ураган опавшую по осени листву.

И вот один его неаккуратный жест, и из бокала с шампанским, что он сжимает в ладони, выплескиваются несколько капель. Они попадают на манжету его отлично скроенной сорочки.