– В такую ночь оборотни вылезают из своих нор, ведьмы устраивают шабаш, а нормальные люди стараются не выходить из дома.

Но я была готова отдать полцарства или полжизни только за то, чтобы выйти из этого дома. Выйти и никогда сюда больше не возвращаться.

– Мне нужно позвонить бабуле. - Сказала себе, проверив карманы и поняв, что телефон остался внизу. В сумочке, которую бросила на кухне, когда побежала за шампанским. - Будь проклято то шампанское, вместе с этой прошмандовкой и моим мужем!

Удивительная вещь, как всего за одно мгновение горячая и страстная любовь уходит и на её место встаёт лютая ненависть. То ли эти два чувства перевоплощаются одно в другое, то ли и правда любовь умирает и никогда уже больше не воскресает.

Вздохнув, я подошла к двери и схватилась за металлическую ручку. Холод отрезвил ненадолго, и замерев, поняла: я не знаю, что делать дальше?

Прежняя Я, легла бы на пол и уревелась вся, пока от меня ничего не осталось. Но нынешняя Я понимала, если не буду бороться за дочь, никогда её не увижу.

Никогда не коснусь мягких волос моей дочурки, не поцелую её пухлые щёчки и не услышу звонкий голос моего ребёнка.

Она была для меня всем, моей жизнью и душой. Ради неё я готова была убить любого, даже собственного мужа.

Мне нужно выбираться отсюда, пока не поздно. Нужно сражаться за своего ребёнка и за право быть свободной женщиной.

Я же знала, что не смогу забеременеть от Родиона. Сердцем чувствовала, что-то с ним не так. И многочисленные анализы это не раз подтверждали. Вот только я молчала и ничего мужу не рассказывала. Он всегда это воспринимал болезненно. Бесился, орал и крушил всё в округе. Хорошо, что руку на меня не поднимал. Но вещи, техника, мебель после очередного психа Родиона, вывозилась из дома на свалку, а позже покупалась новая.

ДО следующего приступа.

Но бывало и по-другому.

Муж отстранялся и уходил в себя на часы, дни, иногда – недели. Это могло затянуться надолго. Он уходил в запой и никакие разговоры о том, что можно подлечиться и сходить к другому врачу не помогали.

– Я не позволю этим вонючим эскулапам лезть мне в член! Так и запиши себе на корочке.

– Но милый, ты знаешь, сколько анализов я сдала? Не счесть. А сколько уколов мне прокололи. Какие гормоны я только не принимала, чтобы забеременеть.

– Ты женщина, Алира. Терпи. Это твоя обязанность терпеть боль и страдания. - Подошёл ко мне и поцеловал в лоб. Словно отметину поставил. Ненавидела, когда он так делал. Словно я труп.

– Я потерплю, - цедила сквозь зубы и сжимала кулаки, - только ради нашей семьи и ребёнка, которого мы так ждём.

– Моё дело оттрахать тебя хорошенько, а твоё – выносить и родить мне пацана. Что сложного Алира? Неужели эта информация не помещается в твою пустую головку?

– Я услышала тебя, - сглатывала неуважение и старалась жить дальше.

Моя свекровь говорила, чтобы я не принимала всё близко к сердцу. Родион вспыльчивый, но отходчивый. А ещё он очень меня любит, иначе бы не женился.

– Карина Валерьевна, раньше вы говорили другое. - Улыбалась свекрови, находясь в доме родителей мужа в день её рождения. Ездили мы к ним два раза в год. На день рождения его матери и отца. Общались от случая к случаю и вообще “любили” друг друга на расстоянии.

– Разве? Не помню. - Хмыкала женщина и смотрела на меня с таким лукавым прищуром, как будто выискивала в моих словах подтекст.

– Вы говорили, что Родик женился на мне только из-за того, что я залетела от него.

– Ну конечно, и это тоже.

Вернувшись из воспоминаний, я всё-таки дёрнула ручку двери и сама того не ожидая, поняла, что она не заперта.