Достала из холодильника банку с солеными огурцами, что только вчера открыла, и поставила на стол перед мужем. Тот впился в нее пальцами и выпил за один присест почти литр рассола.

Я стояла, сложив руки под грудью, и тихо наблюдала. А еще недоумевала, как могла когда-то полюбить этого человека. За что? Может, потому, что всегда видела его внешнее сходство с Колей? Братья действительно были сильно между собой похожи, лишь цвет глаз их отличал и стрижка.

— Хорошо как, — резко выдохнул он. — Наши ушли уже?

— Да, — ответила коротко. — Буквально только что.

— Ясно. Ладно, я пошел спать, хуево как-то сильно. Меня не тревожь.

Спорить не стала, лишь недовольно проводила голую мужскую спину взглядом. Его не тревожь, а я вновь самостоятельно должна делать мужскую работу. В частности, наколоть дров, что вчера закончились, для растопки печи. Дом большой, на улице градус ночью опускался ближе к нулю. Протапливать приходится.

Водоворот домашних дел закружил. Очнулась лишь ближе к пяти часам вечера. Муж так и валялся в спальне, выходил лишь единожды, чтобы покушать.

Сердце тревожилось за Маришку. Она уже пару дней не заглядывала ко мне. Боюсь предположить, что там у них стряслось. Бабка Капа была любительницей выпить. Частенько собирала у себя весь местный «бомонд», состоящий из алкашей.

Предупредив Попова об отлучке к соседке, я быстро оделась, забрала с собой заранее приготовленную пайку для ребятишек и вышла из дома.

Меня встретила грязная пустынная улица. Дорогу от дождей разворотило так, что ступить было негде. Мои резиновые сапоги быстро утонули в лужах грязи. Сильный ветер, что поднялся вместе с моросящим дождем, пробирал до костей.

Воробушек жила через три дома от нашего. Ветхий, державшийся на честном слове дом уже начал уходить вниз. Годы недостаточного внимания и упущений привели его к непоправимому упадку.

Во дворе, где раскидали множество разного хлама, никого не было. Постучала в окно. Никто мне открывать не спешил. Хотя я прекрасно слышала громкие голоса и видела горящий в комнате свет.

— Тетя Настя? — Удивленный голос Маришки заставил чуть ли не подпрыгнуть на месте. Напугала.

Я обернулась и увидела ребят. Вовка держал за руку сестренку и, как обычно, смотрел на меня исподлобья. Дети были в рваной одежде, грязными и наверняка очень голодными.

Сорвалась с места и подбежала к ним. Села на корточки, крепко обняла обоих.

— Господи, да у тебя ручки ледяные! — вскрикнула, ощупав маленькие пальчики девочки. — Вы почему в такую погоду на улице?

— Бабушка выгнала. Сказала идти побираться. У нее для нас нет покушать, — подала голос Маришка, посмотрев на меня настолько печальным взглядом, что все внутренности сжались.

— Вов? — обратилась к мальчику. — Она вас совсем не кормит?

— Нет, — сказала девочка, вместо него.

— Ты чего говоришь, глупая?! — шикнул на нее брат. — Нормально все у нас. И нечего ходить сюда. Идите к своему бандиту.

Он в который раз ощетинился. И я искренне недоумевала, почему мальчик так категорически отказывается принимать мою помощь. Была одна догадка, но спросить ребенка об этом напрямую, по меньшей мере глупо.

— Так. Идем к вашей бабке! — Я уверенно встала на ноги и направилась к дому. Стучала по окнам так, что они аж задребезжали. И вскоре скрипучая дверь отворилась, являя нам бабку Капу. Ей было не больше шестидесяти, но по внешнему виду можно дать все семьдесят. Она пахнула на нас застарелым перегаром, осмотрела пьяным взглядом и рявкнула:

— Чего приперлись? Денег принесли? Если нет, убирайтесь прочь. У меня не резиновая пенсия, чтобы двух иждивенцев кормить!