Я никогда не считала себя уродкой, а теперь ловлю себя на том, что пытаюсь соскоблить с плеч веснушки, остервенело водя по ним мочалкой, стоя под горячим душем.

И после, уже обернувшись полотенцем, подхожу к запотевшему зеркалу и разглядываю свое отражение.

И внезапно перестаю себе нравиться.

У меня от природы светлые ресницы и брови, но я регулярно делала долговременную окраску в темный цвет, чтобы даже без макияжа быть ярче.

Однако сейчас меня это не успокаивает.

Я смотрю на свой нос. Он тонкий и ровный, но на нем тоже эти чертовы веснушки. Сейчас они бледные, зато веной и летом расцветут буйным цветом.

Еще эти волосы рыжие. Они длинные и густые, и я всегда считала их своим достоинством, мне нравился их яркий цвет, а Слава… просил меня покрасить их в черный. Чтобы я стала похожей на Беллу?

7. Глава 7

Андрей

— Мирон, нужно посмотреть, от кого именно на мой счет упало почти двести миллионов, — говорю, сидя в кабинете Суворова. — У голи перекатной таких сумм быть не может.

На то был и расчет, когда я выставил говнюку долг.

Конечно, я знал, что Слава до конца жизни ее не соберет. Но я должен был преподать ему урок, чтобы хорошенько запомнил, что не надо делать свою работу спустя рукава. А еще это была манипуляция, чтобы он мне по гроб жизни был обязан.

Но я утратил рычаги давления на Фролова, и очевидно, что не без чьей-то помощи.

— А транзакции проверяли? — навалившись локтями на стол, уточняет Мирон.

— Да, но там все мутно. Мои люди не смогли пробить, поэтому прошу тебя.

— Хорошо. Сколько времени у меня есть?

— Нисколько.

— Уф… Ладно. Возьмусь срочно. Что только ни сделаешь ради папочки любимой невесты, — беззлобно ухмыляется Мирон, но видно, что он устал. — А что насчет бизнес-проекта? Какие необходимы доработки и что за печать?

Старого образца печать, которая уже на хер не нужна на самом-то деле.

Это был… предлог? Чтобы задержаться в особняке дочери, хотя она и так всегда рада меня видеть. Это я — одиночка — устаю подолгу быть с кем-то. А теперь клещами отсюда не вытянешь.

Потому что Арина здесь? Ведь план проекта действительно доведен до идеала, придраться не к чему.

— Занимайся Фроловым.

Я оставляю Мирона в кабинете.

А я выдумал поездку за ненужной печатью и забрал с собой подругу дочери.

Моя логика застрелись, а трезвый ум отключился. Я просто взял и потащил девчонку к себе домой, начал все показывать. Чтобы что? Сделать ее там хозяйкой? Ведь мне на тот момент было интересно, понравится ли ей дом.

Как будто у меня других забот нет.

И я даже не могу списать свое поведение на жажду молодого тела. Потому что сам далеко не старик на последнем шансе, у меня нет ни одного седого волоска, я полон сил, и с потенцией у меня все в порядке.

Особенно остро она дала о себе знать, когда я завел Арину в свою спальню.

И я хотел, чтобы она осталась, потому что снова захотел ее даже после того, как твердо для себя решил, что крутить роман с подругой дочери — не лучшая идея.

Давно я не испытывал такого раздрая…

У меня возникает острая потребность закурить, хотя я борюсь с этой дурной привычкой. Почти месяц не притрагивался к сигаретам, но сейчас хочу, иначе не усну.

У выхода на террасу стреляю из пачки зятя, которая покоится здесь на полке, сигарету и беру зажигалку.

Неглубоко затягиваюсь и пускаю сизую струю дыма в черное ночное небо. Тихо. И холодно. Самое то, чтобы привести в порядок мысли, однако я тянусь в карман, достаю телефон и звоню Дамиру.

— Что было в квартире Фроловых? — Мне необходимо знать, ведь сам я не поднимался.

— Скандалили, разумеется. Слава орал, что жена у него рыжая уродина…