Не обращая на него внимания, подхожу к умывальнику и ополаскиваю лицо холодной водой. В груди чувствую опустошение и выжженное нутро. Возможно, это все к лучшему. Это я хваталась за последнюю соломинку, пытаясь сохранить наш брак. Олегу этого не нужно, он спокойно продолжает жить, развлекаясь с другими.

Что ж, я не хозяйка его действий и судить не имею права, в этом преуспевают другие силы.

Молча поворачиваюсь к Олегу, который тоже уже встал и стоит позади меня, наблюдая хмуро. Рассматриваю его обнажённый торс, где красуются красные пятна, явно оставленные его любовницей.

Господи, что-то еще болит в груди, заставляя все выкручивать. Больно. Терплю, не показывая ему насколько. Все потом, когда буду одна. А сейчас я сделаю то, что и собиралась.

Поднимаю с пола файл с документами и протягиваю ему. Олег еще сильнее хмурится, не пытаясь даже взять.

— Оставь себе, — стальной голос отдается эхом в ванной.

Я мотаю головой, давая понять, что мне от него ничего не нужно.

— Мне твои подачки не нужны. Если ты еще не понял, то я вышла за тебя не из-за твоих квартир, машин, дорогих подарков. Как оказалось, ты меня совсем не знаешь. И даже не стал разбираться в ситуации с Егором. Знаешь, — смотрю со всей решительностью на него, показывая, насколько серьезна сейчас, — когда-нибудь поймешь все, но это будет поздно. Значит мы оба заслуживаем все, что с нами происходит. Но уверенно заявляю тебе на трезвую голову, никак некоторые — ты потерял самое дорогое в своей жизни. Нет, не меня. Кое-что важное, о чем ты даже никогда не узнаешь. А если узнаешь, меня уже не будет. Сейчас осознала, что ты этого недостоин и лучше тебе продолжать в этом барахтаться. Думаю, не стоит мне писать заявление на увольнение, сам с этим справишься, — последнюю фразу проговариваю равнодушно.

На его молчание высокомерно усмехаюсь, откидывая документы на стиральную машинку, выхожу из ванной.

Не смотря в спальню, двигаюсь по коридору. Мне это не нужно, теперь меня не касается и лишний раз травмировать свою психику — лучше спокойно уйду.

— Кира, — окликает меня, но не обращаю на Олега внимания, продолжая двигаться.

— Кира! — уже окликает у лифта, но по-прежнему не поворачиваюсь к нему. — Стой, твою мать! — рычит, но я успеваю зайти в лифт, прежде чем он меня догонит.

Наблюдать как закрываются створки лифта перед его лицом, и которое злое в этот момент, то еще зрелище.

Сверху доносятся его удары и ругательства: “Сука!”

Выйдя из подъезда на улицу, моментально в лицо бьют холодные капли дождя, заставляя меня поёжиться от порыва ветра. Сейчас мне везде холодно, даже в сердце и ничто не согревает.

Неспешным шагом плетусь сама не зная куда. Все сильнее продолжает идти дождь, крупными каплями стуча по асфальту. Вокруг все блекнет, превращаясь в одно пятно, будто меня засасывает во мглу, в которой я как слепой котенок, не разбираю дороги.

В какой-то момент спотыкаюсь и падаю на колени и ладонями на мокрый шершавый асфальт. Боли почти не чувствую, она уже сидит внутри меня. Сижу в таком состоянии не в силах подняться. И тут на меня обрушивается истерика, что пыталась сдерживать в себе. Закрываю лицо ладонями, рыдая навзрыд.

Громкий плач теряется среди шума дождя, вокруг пусто, ни души и только я сидящая на асфальте, оплакиваю свою старую жизнь.

Способна ли я начать сначала?

Способна.

Тем более, когда нас двое — я и мой нерожденный малыш. И ради него, должна подняться на ноги и идти дальше.

Но истерика не прекращается, вспоминая сцену мужа и блондинки, а затем эхом слова: “— Наш брак был ошибкой”.

И я не могу успокоиться, плачу и плачу под проливным дождем. Промокнув насквозь, чувствую, как липнет одежда к моему телу, вызывая озноб.