Меня прорывает. Кричу на него. Нервы сдали. Я одна уже столько дней. Да, он бывает дома утром, вечером, на удивление, вовремя стал приходить, и выходные с ним. Все. Больше никого. Я даже на охранников на территории стала срываться, что, то псов выгуливают, когда я на улице, то еще за что-то.

Хоть какое-то общение, пусть и ужасное. Напоминаю себе сумасшедшую, которая на всех бросается.

– Я живу каждый день в страхе, что у меня может пропасть молоко, и ты вышвырнешь меня из дома, отберешь сына и приведешь сюда сестру. Вы будете счастливы, а я умру.

– Что ты несешь? Сколько раз тебе повторять, у меня уже есть жена, а у Умара – мать, – встряхивает за плечи, но не помогает, я на грани. – Закрыли тему!

– Тогда отпусти меня. Дай съездить к врачу, иначе я сойду с ума, Марат, – прошу, кричу, скулю одновременно. – Я не знаю, что ты себе надумал, но да, мы перемыли тебе кости, Аня предложила фаберже лишить, и все. Все! Мне больно было, и сейчас еще хуже. Если ты хочешь сломать меня, то у тебя почти получилось.

Обвиняю его, набрасываюсь, как могу. Физически мне его не одолеть, так хоть словами попытаюсь.

Смотрит на меня, недоволен. Стискивает зубы, кривит губы, не желая что-то говорить, быстро принимает решение.

– Еще раз подобная истерика повторится, я попрошу выписать тебе успокоительное, Полина. Умару нужна спокойная мать, а не истеричка. Наш сын сейчас зависит от тебя, и ему не нужен стресс.

Хочу попросить ослабить поводок, но не успеваю рта открыть, как он кладет палец на мои губы, останавливая.

– Поэтому, златовласка, сейчас ты…

Умар начинает недовольно кряхтеть, оповещая, что проснулся, через радионяню. Марат прерывает свою речь и смотрит на меня, ожидая, когда я пойду к ребенку. Но я знаю, что у меня есть пять минут, которые я буду стоять тут, чтобы вырваться из дома.

– Ты хочешь, чтобы он кричал? – недовольно говорит муж, а мне все равно.

Он просто хочет, чтобы я не уходила из дома, поэтому желает спровадить меня к сыну.

– Я хочу сохранить здравый рассудок. Это всего лишь больница, Марат. Я хочу увидеть людей, услышать чужую речь. Почему ты так жесток ко мне? Это я заслужила право обижаться и запирать тебя дома. Не ты.

– Совсем страх потеряла? – кажется, сказала лишнего, потому что Марат резко начал идти на меня, пока я не вжалась в стену.

Муж взял меня в капкан, расставив руки на уровне плеч по обе стороны от меня.

– Считаешь, что моя измена, в которой твоя вина, повод для того, чтобы командовать мной? Ошибаешься. В прошлый раз была просто встреча с подругой. Кто знает, что случится сегодня? Никто. Вы остаетесь дома.

– Моя вина? В чем она? Ты мучаешь меня молчанием, стал злым, еще и обвиняешь во всем меня. Не я толкала тебя в постель к Диане. Не я. Я любила тебя, Марат, любила. Это ты нас предал!

Марат усмехается, гладит костяшками пальцев щеку и смотрит так, словно сейчас развернет к стенке, скинет с меня шелковую сорочку и напомнит, как муж и жена мириться должны, и кто вообще у нас был раньше главным и должен оставаться им сейчас.

Меня немного трясет. Боюсь собственных мыслей, боюсь желаний мужа.

– За две недели ты стала более послушной, Полина, успокоилась. Изоляция пошла тебе на пользу. Дурные мысли из головы выветрились на счет желания уйти.

Никуда они не делись, я просто сейчас не могу ничего сделать. Псы стерегут. Одиночество сводит с ума, и все мысли о том, как бы вообще свет белый увидеть.

– Так почему я должен тебя выпустить? Мне нужно закрепить результат. Эта Аня на тебя плохо влияет. Центр твоих интересов сбился. Так что, дорогая моя, – горячая ладонь мужа спускается по телу.