Больно, когда любимый человек больше не любит в ответ. Но чудовищно невыносимо, когда при этом он предаёт.

– Ульяна, ты меня слышишь? – зовёт муж. – Я сейчас смотрю на коляску. Ты как гулять ушла?

– Вот так. Я дома, Андрей.

– В смысле? Дома – дома? Как?

– Вот так. Моё присутствие явно не нужно для вашего веселья. В прислуги я не нанималась. Гуляй, ни в чём себе не отказывай. Я ушла.

– Не понял. Ты о чём? Ты не шутишь, Уль? Ничего не понимаю. Я сейчас приеду.

Я не отвечаю, сбрасывая звонок. Последнюю мою фразу можно двояко трактовать. Пусть думает что хочет.

Я же рывком поднимаюсь на ноги. Нет, даже если муж включит благородство, я не останусь в нашем доме. Не смогу.

Тошно от одной догадки, что тут была другая женщина.

Я нахожу ключи от машины. Я вожу хорошо, но почти не пользовалась, как начался последний триместр беременности.

Надо восстанавливать навык.

– Покатаемся ещё, ладно? – упрашиваю детей, надеясь, что их не сильно утомит такая поездка. – Мама у вас планирует маленький побег.

В доме, полных гостей, я колебалась.

Сейчас, наедине с собой, нет никаких сомнений.

Я спускаю вещи в багажник, возвращаюсь малышами. Топчусь на пороге, а после стягиваю с пальца обручальное кольцо.

Оставляю его на столике возле двери. Андрей приедет и всё поймёт.

А дальше я разберусь. Как одной воспитывать грудничков. Где найти деньги и жильё.

И как жить, когда в груди вместо сердца – чёрная дыра.

8. Глава 8

– Ну куда ты лезешь?!

Я шиплю на наглого водителя, который резко перестраивается передо мной. Я сбрасываю скорость, сильнее сжимаю руль.

Водить машину… Как с велосипедом. Невозможно забыть и разучиться. Я быстро всё вспоминаю, никаких проблем.

Только ругаюсь на других водителей, которых в выходной много. Они будто сами жить не хотят, и мне не дают.

Андрей давно предлагал мне навесить всяких наклеек. Про детей, ученика, и прочее. Я отказалась. Те, кто подрезают, не видят же то, что сзади.

А ещё наклейка с туфелькой, что за рулём девушка, всегда казалась мне довольно… Унизительной, наверное.

Как будто лишь из-за разного органа между ног я вожу хуже! Между прочим, подрезали меня всегда мужчины. И правила нарушали они тоже. Девушки водят куда аккуратнее.

– Блин.

Телефон, лежащий на пассажирском кресле, начинает звонить. Я никогда не говорю за рулём. Особенно когда сзади две мои лапочки сопят.

На экране фотография родителей. После уже звонит Надя. И я сдаюсь. Сворачиваю к бордюру, паркуюсь. После отвечаю.

– Ну ты даёшь! – выпаливает сестра, присвистывает. – Тут такое началось! Андрей как ошпаренный вылетел. Прям нёсся к своей машине.

– Да, он сказал, что собирается приехать.

– А все переполошились. Тут такие сплетни начались! Кто-то сказал, что тебя украли вообще. Вместе с детьми. Для выкупа!

– Боже.

– Танька сказала, что это бред. Просто ты в лесу потерялась. Антонина Степановна бросилась еду проверять, вдруг отравлена, и вам плохо стало. Ворчит до сих пор, что нельзя доставку заказывать, нужно самой готовить.

– Сама бы и готовила.

Бурчу себе под нос. Правильно я сделала, что не стала при гостях устраивать скандал.

Всё бы превратилось в сплошной балаган. И вместо какого-то разговора начался бы просто скандал, с попытками перекричать друг друга.

– Ну, я так и сказала, – смеётся Надя. – Ей не понравилось. Назвала меня наглой пигалицей. Тут родители вступились.

– Переругались?

– Да. Мне кажется, они теперь сами на ваш развод подадут, чтобы родственниками не быть. В общем, у нас тут война. Особенно после того, как всех добила Нинка.

– Кто?

– Ну, подружка эта левая. Она, оказывается, торт вам делала. Красивый. Вот и позвали её. Так вот. Она заявила, что ты же вроде с мужем и уехала. Выяснили, сплетники, что это Митя был.