– Манто? В столовую? Мне же жарко будет! – не поверила я в серьезность ее предложения.

– Зато это изысканно и скроет ваше неуместно домашнее платье.

– Бегония, мы ужинаем дома, в кругу семьи! Я хочу быть ближе к лорду и не стану притворяться, будто на улице дилижанс жду в мороз! И вообще, вдруг я суп пролью, ни одна прачечная пятно не выведет!

Экие странные у них тут обычаи. Наряжаться, чтобы поесть.

Бегония вздохнула, но просто так не отступилась, пока не накинула мне на плечи какой-то узорчатый платок. А потом завязала его концы чуть ли не цветочком.

Горничная собиралась удалиться, оглядев меня с видимым разочарованием. Но я попросила, чтобы она меня проводила в столовую.

– Голова немного кружится, перенервничала в суде. Боюсь снова с лестницы свалиться.

Бегония кивнула и выполнила мое пожелание.

Что обычно нормальный человек представляет себе при слове “столовая”? Прилавок с добродушной пышнотелой буфетчицей, раздаточные с блюдами в огромных кастрюлях, а рядом восточного вида мужчины и женщины с большими половниками спрашивают, что на первое, что на второе. Берешь поднос и отправляешься составлять себе свой питательный комплект. Главное, сразу найти, где столовые приборы лежат. И желательно чтоб все в наличии и не пришлось рассольник вилкой хлебать.

Если подходить с позиции общепита, столовая в замке Ренли – это, скорее, ресторан. Пафосный. Где-нибудь в Эрмитаже. Потому что на стенах висели картины в одинаковых бронзовых рамах. Натюрморты и пейзажи, главным образом.

Высокий потолок поддерживали бесконечные, будто в небеса убегающие, колонны. Там и сям расставлены скульптурные композиции, изображавшие сцены приема пищи.

Столов было три, разного размера. Один совсем большой, видимо, для приема гостей, второй – среднего, и третий совсем маленький.

Накрыт был средний. Лорд Ренли явно не хотел оставаться со мной за столиком, кричащем об интиме и романтике. Поэтому ждал меня там, где еще человек шесть могли бы поместиться.

Бен и правда выглядел торжественно и очень соответствовал окружавшей нас обстановке роскоши и великолепия.

– Я уже заждался тебя, Луиза, – сказал он, улыбнувшись одними лишь губами. Глаза его метали стрелы. Рука сжимала салфетку, комкая ее так что, она казалась снежком.

– Прошу извинить, замешкалась, – кротко ответила я, присев в реверансе. Бегония с удивлением на меня посмотрела, а затем кивнула и ушла восвояси.

– Сегодня у нас морское меню, – объявил подошедший к нашему столу мужчина в белом длинном сюртуке. Его головной убор напоминал привычный мне поварской колпак, но все же не в точности повторял эту земную деталь туалета, поскольку его форма тяготела к треугольной, а не циллиндрической.

– Замечательно, Фабилер, – на этот раз улыбка Бена, обращенная к шеф-повару, была теплой и искренней. Я ощутила легкий укол зависти и ревности.

– Садись, Луиза. Скоротаем время за приятной беседой.

Что-то не очень мне в это верится.

Ужин начался, засуетился расторопный официант, который чуть ли не жонглировал посудой. Еды было не так уж и много, с расчетом на двух персон и без излишней расточительности.

– Это суфле из мякоти морского окуня превосходно, – нахваливал Бенедикт очередное блюдо, будто бы не обращая на меня внимания.

– А мне очень нравятся фаршированные креветки, – вставила я свое слово, чтобы не отставать от муженька.

– Удивительно, раньше ты их не любила! – Бен вперил в меня пристальный взгляд.

Надо же так сразу проколоться!

– Видимо, поэтому их на столе так много? – усмехнулась я. – Чтобы тебя порадовать?

Кажется, он чуть покраснел. Надо же, как мальчишка отомстил. Велел приготовить то, что его жена терпеть не может. Ох, а вдруг у Луизы аллергия на креветок, и я сейчас как раздуюсь! И взлечу под потолок воздушным шариком.