Лицо загорается огнем, глаза щиплет, четко ощущаю лопающиеся сосуды.

- Ш-ш-ш.

Семен гладит по руке, но принимая жалость, топлю себя еще больше. Не замечаю, как приезжаем домой. Не сопротивляюсь, когда Сэм относит на руках крепко спящую малышку, а потом возвращается за мной. Прячу лицо под завесой волос. Семен поддерживает сильной рукой за талию, направляет путь. Я даже ориентироваться не в силах.

- Пей.

Наощупь беру стакан. В рот льется крепкий напиток. Коньяк, если не ошибаюсь. Два глотка опаляют горло. Перхаю, как больная лошадь, но упрямо допиваю стакан.

- Молодец. Сейчас станет легче.

- С-спасибо, – стучу зубами о край стекла.

Семенов встает. Подцепив плед, накрывает плечи. Притягивает крепче дверь на кухню и гасит верхний свет.

- Согреваешься?

- Да.

Приятное тепло разливается по телу. Груз меньше начинает давить. По крайней мере пульс больше не разрывает запястье. Фрагментарное сознание складывается в годные картинки. И как только переосмысливаю действия в машине, щеки обжигает.

- Прекрати, – предугадывает Сёма мое состояние. – В твоем случае отлично держишься, железная девочка.

- Ты меня хорошо знаешь, да?

- Ну конечно, Железнова, – щелкает по носу. – Эх, Ирка-Ирка, а могла бы моей быть.

- Иди ты, клоун.

- Оттаяла, наконец-то, да?

И смеется, как всегда.

Я никогда не относилась к словам Сэма серьезно. Его не понять, все время на шутках-прибаутках. А вот друг он хороший. Время декрета развело-растащило в разные стороны. Я так любила Андрея, что послушно оборвала контакт с Сёмкой. Общались втихаря, потому что было стыдно рубить под корень.

- Чаю хочешь?

Киваю, глядя как он хозяйничает на моей кухне. Странно, но попадание в десяточку. Тянет ручку к той дверце, за которой лежит нужное без моих подсказок.

- Два куска сахара, – напоминаю ему.

- Знаю, – обрывает и дополняет с видом ученика, стоящего у доски. – Пакет не вынимать, пока сахар не растворится. Воды ровно половину и не больше. Можно лимон, но исключительно пористую мясистую жопку. Помять, прежде чем класть.

Ну да. Он мне единственной на работе чай заваривал. Девки не понимали с чего честь выпала. Завидовали, сочиняли небылицы. Было наплевать. Собака лает, караван идет. Ничего кроме дружеских отношений вначале не связывало. Все началось с бокала чистого вискаря, выпитого на спор на корпорате. В итоге вместе провели ночь. Правда ума спокойно вовремя разбежаться тоже хватило.

- Сём, я тебе очень благодарна. Извини за выход из строя. Буду держать себя в руках.

- Хорош, Железнова, – морщится он. – Не на совещании. Здесь мы вдвоем, если не видишь.

- Я просто вспомнила тут, – алкоголь отчаянно берется за мозг, рвет перегородку разума, развязывая окончательно. – Как мы работали.

- Было весело, – отпивает глоток. – Сейчас хуже. Знаешь в чем разница? Тогда был начальничком филиала, ответственности меньше, а сейчас контрольный пакет акций выкупил. Головняк с чугунину. Скучаю иногда по прошлому, – трет переносицу.

- У тебя веселая жизнь, не то, что у меня. Я скучная. Муж изменил… Растолстела. – Как заткнуть рот? Не надо вываливать жалобы, какой я к черту тогда начальник. Очень хочу замолчать, но язык сам сплетает слова. – Бегал за мной, как ужаленный. До беременности из постели не вылезали, – совсем преступаю рамки. – А потом не до этого стало. Варю тяжело носила. Токсикоз жуткий.

- Ну и что? – тихо говорит Сэм. – Зато дочь чудная. Все можно стерпеть. А в каком месте ты толстая? Я не рассмотрел. Ты обалдела? Или тощей жердью мечтаешь стать? Зачем? Да ты конфетка. Не неси ерунды.

- У тебя такое мнение, а у Андрея другое, видимо, – скидываю плед, потому как становится мучительно жарко. – И ты кобель был, Сём. Это хорошо, что я не влюбилась. Вовремя от тебя смоталась.