А Люся… Люся другого толка. Но не будь ее дипломов, нафиг бы она мне сдалась? И, если рассмотреть все ее таланты, то вывод тоже получается неутешительный: разбираться что такое прилагательное и предлог не тоже самое, что разбираться что такое жизнь. В этом деле Люся не меньшая идиотка, чем Мариша. Бытовые вопросы и житейская мудрость не ее удел.

Женский пол – это красивые фигурки, созданные для удовлетворения нужд мужчин. И может грешно так говорить, но даже глядя на моих родителей, иное и не заподозришь. Моя мать всегда заглядывала в рот моему отцу. Все делала для его комфорта. Его, а также своих свекров. А на любые претензии опускала глаза. Я впитывал это с детства, и искренне считаю, что иначе и не должно быть. Да и папа из раза в раз говорил: задача мужчины – обеспечить свою семью. Муж – это основа, стержень, это огромная ответственность и труд, то что женщине никогда не понять. А пока мужчина занимается делом, обязанность жены – воспитывать детей и вести хозяйство. Она главная по кухне, она делает массаж, когда муж приходит в работы, она накрывает на стол и наставляет детей любить и уважать отца. Она не спорит, спрашивает как прошел день и всегда готова к близости, как только супруг захотел этого.

А еще она всегда на стороне мужа, даже если он не прав. Поэтому мне не очень приятно, что Марианна повела себя так, будто бы она тут самая главная, будто бы не я решаю, как будет выглядеть наша семья, а она, тупая соплячка. Но ничего, это все временно.

Люся является к вечеру, очень задумчивая даже грустная. Хоть и говорят что беременные женщины больше подвержены стрессам и гормональным скачкам, что в общем-то является правдой, я решаю что стоит все-таки как следует пообщаться с Люсей. Женщина может держать в себе личные обидки, но информацию и результат полученного от мужа задания надо говорить сразу.

– Что сказала Марианна?

Люся пожимает плечами. Но я вижу, что она растеряна. Однако мне нужны конкретные ответы, а не эти все сопли.

– Я тебя еще раз спрашиваю, что сказала Марианна?!

– Она сказала что любит тебя до сих пор, но меня ненавидит. Матом послала, – по щекам катятся слезы. Ну, ничего необычного. Я такое примерно и ожидал от Маришки. Эгоистка, избаловал на свою голову.

– Ну а ты что? Не реви, подумаешь девчонка языком мелет.

– Я говорила, что ей же лучше будет, если она примет ситуацию. Я ей пообещала что буду о ней заботиться, ходить с ней по кафе, ресторанам, театрам, буду гулять. Что мы станем лучшими подругами! И что ей надо учиться, я тоже сказала, – Люся горестно вздыхает, а я с трудом держусь чтобы не рассмеяться. Мариша и учиться! Это Люся грызла гранит науки. А Мариша это тот человек, что не отличит Гоголя от Гегеля, Гегеля от Бебеля, Бебеля от Бабеля, Бабеля от кабеля, кабеля от кобеля, а кобеля от суки. Она же в итоге так колледж и бросила. Хотя какая из Марианны к черту продавщица… Что она в этой жизни способна продать? Она даже таблицу умножения путает. И расплачивается карточкой чтобы не обсчитали.

– Ну она что? – смеюсь. Мы идем в гостиную ужинать.

– Она смеялась, оскорбляла меня, обозвала шлюхой!

– Вот же стерва! Надо ее как-то наказать.

– Армен, – мы садимся напротив друг друга. Люся подается вперед и, понизив голос, еле слышно произносит: – а можно мне морально компенсировать вот это все? И заодно помочь в вопросе Марианны.

– Это как?

– Я придумала способ, который заставит Маришу вернуться. И который обрадует меня.

– Да говори уже, – смотрю на Люсю со снисхождением. Все-таки она не симпатичная, хотя и приятная. Но вот как сделать ее красоткой – загадка. Одна только челюсть чего стоит. Главное, чтобы родился мальчик. Потому что страшненькая дочка – это провал. Если Люськина порода окажется сильнее моей, то замуж такую дочку выдать будет сложно. Либо придется всю перекраивать. Даже хорошие врачи стопроцентной гарантии не могут дать, и если поверх всего этого наложить последствия хотя бы одной неудачной операции, все! Отдать можно только в монастырь. Что-то я поторопился.