Нет, этого просто не может быть. Я не могу быть ему не безразлична, мы чужие. Он ведь знает меня всего одну ночь. Чувства так быстро не появляются. Это просто знак вежливости не более. И хватит позволять себе думать хоть на минутку иначе.

Да и вообще, этот Карим просто боится, что его могут обвинить в том, что со мной случилось. Но этого не будет. Он помог мне, спас меня, а я не подлый человек. Чтобы обвинять его, тем более, когда знаю, кто во всем виноват.

- Доктор, пожалуйста, не ходите вокруг да около, не надо юлить. Скажите мне правду, что со мной? - дрожащим голосом спрашиваю у него и пытаюсь выпутать руку из хватки Карима, но безуспешно. Крепко держит.

- Вы слышали наш разговор? - киваю ему.

Он тяжело вздыхает. Снимает очки. И смотрит прямо в глаза.

- Простите, но я вынужден вам сообщить, что, ваша беременность замерла.

- Что? - дрогнувшим голосом спрашиваю его. - Этого не может быть, вы мне врете. Пожалуйста, скажите, что вы ошиблись. Прошу вас, пожалуйста, - хватаю его за рукав белого халата и начинаю горько плакать.

Не могу сдерживаться. Этого просто не может быть. Мой малыш не мог умереть, они мне врут. Врут ведь. Просто разыграли спектакль, знали, когда проснусь. Специально начали, чтобы ввести меня в заблуждение.

- Увы, мне нечем вас обрадовать. Мы несколько раз все проверили. Поверьте, мне тоже жаль, что так произошло, но все же ожидаемая вещь, как бы ужасно не звучало. У вас было сильное отравление хлороформом, плюс осложнения. У ребенка не было шансов.

- Что это? - дрожащим голосом, спрашиваю, когда он протягивает какие-то бумаги, закрепленные на планшете.

- Это разрешение. Вам надо пописать, чтобы мы сделали аборт, - убивает меня своими словами.

- Нет. Нет, я не подпишу это вы мне врете, это все неправда.

Меня начинает трясти от истерики, чувствую, как паника накрывает с головой, внутри все холодеет от ужаса, озноб проходится по телу. Даже тремор в руках появляется.

- Нет, вы все врете. Вы меня обманываете! Зачем вам это нужно? Пожалуйста, не надо! - откидываю его документы, пытаюсь выдернуть руку у Карима, но, если первое еще получается, то второе нет.

Карим все сильнее сжимает мою ладонь.

- Пустите меня, пустите! Я не хочу здесь оставаться. Вы мне все врете, врете, нагло врете!

Не вижу его лица, за пиленой слез. Рыдания душат меня, дышать становится тяжелее, но причина уже не в отравлении, мне тошно, тошно от всего происходящего, тошно от накатывающей реальности, в которой, все очень ужасно.

- Тише, девушка, успокойтесь. Отравление хлороформом не самая приятная вещь. Вам нельзя было двигаться, - пытается утешить меня, успокоить и хоть немного оправдать, но получается у него плохо. - А как мы знаем, вы активно передвигались, это сильно осложнило задачу. Счастье, что мы хотя бы вас спасли.

Немного обиженно продолжает доктор, явно задетый моими словами, а мне все равно, у меня больше нет ребенка, я снова одна.

- Я все равно вам не верю. Не верю, не заставите, - нет, не одна, я не одна. Все вранье. - Если я ничего не подпишу, вы не сможете забрать у меня моего малыша. Не сможете! Я не позволю вам, - слез захлебываюсь словами, смешанными со слезами.

Даже не уверена, что они меня поняли. Но судя по тяжелому вздоху врача, все же, они разобрали каждое мое слово.

- Вы понимаете, что в организме начнется сильная интоксикация? – начинает говорить со мной, как с маленьким ребенком. - И там уже вас точно могут не спасти. Ваш организм сильно ослаблен. Замершая беременность убьет вас, пока вы будете отрицать этот факт. Не надо, не стоит считать нас врагами. Это все для вашего блага, поверьте.