Интересно, кого хотел бы Никита? Наверное, сына. Кажется, все мужчины мечтают о сыновьях. А мы ведь даже не обсуждали этот вопрос никогда. Да и сейчас, что толку об этом думать? Уже больше полугода прошло, и за все время от него не было вообще никаких вестей. Разве что мою копию свидетельства о разводе прислал, и на этом все. Никаких вопросов «Как дела? Все ли в порядке?», не говоря уже о его приезде и извинениях, на которые я до сих пор наивно надеюсь.

То и дело поглядываю на телефон, надеясь на звонок Владимира. Но он ведь на кладбище собирался, ему наверняка сейчас не до меня. Остается надеется, что вечером он мне все же позвонит.

Он точно что-то знает, иначе мама не вела бы себя так странно. Какую тайну она хранит от меня все эти годы?

Вечереет. Жара начинает потихоньку спадать, и я возвращаюсь на работу. Самочувствие у меня уже лучше, а вот на душе тревожно.

─ Мам, я пришла, ─ отзываюсь я из коридора и иду в зал, где мама усердно трудится над букетами.

─ Как самочувствие?

─ Уже все в порядке. Отдохнула и полна сил. А теперь ты иди домой отдыхать. Я тут сама уже все закончу.

─ Брось это. Я не устала, ─ отмахивается она.

─ Ну как это? Ты почти весь день одна трудилась, наверняка даже обед свой не съела.

─ Нет аппетита, ─ тихо отвечает она, не поднимая головы.

Она обеспокоена. Визит Владимира и для нее не прошел бесследно.

─ Ма-ам, ─ протягиваю я. ─ А ты ничего не хочешь мне рассказать?

─ Например?

─ Например, про моего отца.

─ А о чем тут можно говорить? ─ она вскидывает на меня хмурый взгляд. ─ Ты и так знаешь, что у тебя его нет.

─ У всех есть отец, ─ вздыхаю я. ─ Просто я не знаю, кто он. А вот ты, по всей видимости, знаешь.

─ Варя, на что ты такое несешь? ─ раздражается мама, поднимается со стула и идет в холодильную камеру поставить готовый букет. ─ У тебя от жары что ли рассудок помутился? Давай уже, берись лучше за работу, раз пришла. А всякую чушь не надо болтать.

Ясно. Она наверняка что-то скрывает, а я точно не добьюсь от нее правды. Теперь надежда только на Владимира. Лишь бы только он не позвонил, пока мама будет здесь.

На улице темнеет, а с работой еще не покончено, и я обращаюсь к маме:

─ Ну все. Я твой начальник, и я говорю тебе отправляться домой. Немедленно.

─ Ишь ты, как заговорила, ─ усмехается мама, завязывая бантик из ленты.

─ Да, мам, заговорила. Ну нельзя весь день работать без отдыха. Надо себя немножко поберечь. Если уж не ради себя самой, то ради меня и внука. Как я буду сама справляться, если ты подорвешь свое здоровье? Не надо перетруждаться, пожалуйста. Я сама закончу с букетами, их немного осталось.

─ Ладно, уговорила, ─ соглашается мама и выпрямляется на стуле, хватаясь за поясницу. ─ Хоть пояс из собачьей шерсти надевай в такую жару. Весь день спину ломит.

─ Тем более надо скорее идти домой, ─ отзываюсь я. ─ Вечером разомну тебе сниму и мазью обезболивающей помажу. Должно помочь и без всяких поясов шерстяных.

─ Хорошо, Варюш, я пошла. Заканчивай быстрее и приходи домой. Если что ─ обязательно мне звони, ─ проговаривает мама, целует меня в макушку и уходит.

Теперь можно выдохнуть и ждать звонка от Владимира. И я почему-то уверена, что он обязательно позвонит.

Снова остаюсь одна. Но теперь от беспокойных мыслей меня отвлекает работа. Это вообще лучшее средство для того, чтобы ненадолго сбежать от проблем. Я так и спасалась первые месяца, когда Никита совершенно не выходил у меня из головы. Днями я была постоянно чем-то занята, но каждый вечер, когда ложилась спать, грустные мысли снова возвращались ко мне, и я рыдала в подушку. Странно, но слезы немного облегчали мою боль.