– Да, – отвечаю тихо, но не двигаюсь с места.

– Почему ты спишь здесь? – Егор никогда не уходит спать в гостиную или комнату для гостей. Он всегда ложится спать только в супружескую постель. И подобная его выходка вызывает у меня недоумение и еще большую тревогу.

– Не хотел дышать на тебя парами алкоголя.

– Тебя обычно это не смущает..

– Ты тоже, как правило, не закатываешь мне сцен.

– Хочешь сказать, что я не имею права на такую реакцию? – мгновенно вспыхиваю.

– Не имеешь, – он убирает руку со лба и смотрит на меня темным взглядом.

– По-твоему, если бы я вышла из какой-то подсобки со своим бывшим, по которому убивалась больше года, а на его рубашке остались следы моей помады, то ты бы счел это нормой? – мне так хочется, чтобы он выключил режим мерзавца и просто посмотрел на ситуацию моими глазами.

– Я тебе объяснил, что кто-то оставил след случайно, обнимая меня.

– Допустим, – хотя я не верю в это. – О том, что ты уже несколько месяцев с ней работаешь, да еще и ваши кабинеты рядом, тоже рассказать забыл?

– Это работа, Кира! – муж садится на диване, взъерошив волосы, и я вижу, как он раздражен.

– Тесное сотрудничество с женщиной, от которой ты был без ума!

– Ключевое слово – “был”! – вспыхивает он и встает на ноги. – Если ты не помнишь, то я уже девять лет женат на тебе. А девять по сравнению с двумя годами гораздо более внушительный срок.

– И тем не менее…

– И тем не менее ты сейчас остановишься, Кира, и прекратишь нести эту чушь про меня и Марину. Мы просто работаем вместе. Так совпало, – смотрит он по сторонам, а затем подхватывает пиджак и достает из него смартфон, просматривая в нем что-то.

– Ты должен был мне сказать. Я чувствовала себя дурой!

– А я говорил, – муж поднимает на меня глаза, и я вижу в них усмешку. – Но, чтобы услышать, надо ведь хоть изредка напрячься и сосредоточить внимание на муже, а не на ребенке и твоем проклятом родительском комитете!

– Что? – неужели я не услышала подобную информацию.

– Что слышишь, Кира. Меня задолбало быть для тебя аксессуаром! – вспыхивает он. – Я для тебя стал просто деталью интерьера.

– Это не так…

– Правда? Тогда почему ты не запомнила того, что моя бывшая уже пять месяцев сотрудничает со мной? И почему она слушает мои идеи, а ты даже не спрашиваешь, как прошел мой день?

– Но… ты же устаешь. Не хочешь обсуждать работу дома.

– Это было твоим правилом, Кира: работу оставлять за порогом дома. Тогда почему же ты тащишь всю ту фигню, что ты целый день обсуждаешь с другими безмозглыми курицами, в наши семейные разговоры и засираешь этой хренью мне мозг?! – кричит он так, что я вздрагиваю и отшатываюсь. – Дурой ты выглядела сегодня только по этой причине. И никакой другой, – бьет словами и выходит из комнаты, оставляя меня переваривать услышанное.

– Доброе утро! – здоровается мама, появляясь на кухне спустя два часа. – Ты чего встала в такую рань?

И что я должна ответить?

“Мам, я проснулась, только чтобы выпить водички и лечь обратно. Но обнаружилось, что мой благоверный спит на диване после общения со своей бывшей и его единомышленниками”?

А я, как оказывается, больше не вхожу в круг его доверенных лиц, потому что не слушаю его, не интересуюсь им и засираю бедняге мозг.

Вот причина, по которой я так и не вернулась спать.

И как после такого разговора можно уснуть, не представляю.

– Не спится, – отвечаю тихо, поставив чайник, и возвращаюсь на стул.

– Неудобно с Лизонькой? Так шла бы к себе в постель.

– Там Егор, – и для меня это веская причина не заходить в спальню.

Потому что видеть его сейчас я не в состоянии.

Ни разу не слышала от него столько гадостей, как за эти сутки. Я сейчас в таком состоянии, когда не знаю, как быть дальше.