Самое первое и самое мощное, что могло влиять на формирование отвлечённых понятий первых людей, была окружающая их природа. Они были её дети и черпали свои представления только из наблюдений над ней. Сложная мистика природы наверняка озадачивала и пугала их – они были беззащитны перед её катаклизмами. Несомненно, они должны были бояться гроз с грохотанием грома и ударами молний, они не могли понимать чудес звёздного неба с пролетающими по нему кометами (которых в ту эпоху было намного больше). Ещё страшнее были для них землетрясения, несущие массовую гибель.

Всё это могло казаться им гневом чего-то мощного, несознаваемого, находящегося высоко над ними – в небе, с которого обрушивались эти катаклизмы. Спастись было невозможно – оставалось только покориться той высшей силе, которая пугала и убивала. Эти представления о высшей силе могли стать начальной формой отвлечённых понятий. В их основе лежал страх, и этот страх непонимания вёл к покорности. Из тех неосознанных отвлечённых понятий потом возникли основы представлений, которые мы называем религиозными.


Рис. 7–1. Самое древнее известное изображение быка, высеченное на скале более 30 тыс. лет назад.


Как ни слабо была развита примитивная психология, но под влиянием постоянного страха люди начали создавать первые отвлечённые символы той силы. Это требовало развитого воображения. Они были окружены животными, и первыми символами стали изображения окружавших их диких животных. Около пятидесяти тысяч лет назад у людей появилось воображение – способность сложного символического отображения природы. Воображение – это самое тонкое дитя интеллекта. Конечно, оно являлось не ко всем (и до сих пор осеняет не все головы), но те немногие, в ком оно возникло, упражняли его индивидуальными упражнениями на стенах пещер и скал (Рис. 7–1).

Начало

Кремнёвый нож в руке сжимая,
Межвежьей шкурою покрыт,
Бежал он, отдыха не зная,
Весь день по следу тех копыт;
А ветер выл в степи холодной
И дождь безжалостно хлестал;
Он был усталый и голодный,
Но след бизоний не терял.
И вот, звериный чуя запах,
Увидел он издалека,
Как горный лев, прильнув на лапах,
Готов был прыгнуть на быка.
От нападения, кругами
Скача на склоне по кустам,
Бизон проткнул врага рогами,
И вверх подбросил к небесам.
Зверь был прекрасен, он сердито
Храпел и тяжело дышал,
И землю острым рыл копытом,
И шею круто выгибал.
И кроясь в ямах по засадам,
Он полз к нему, за пядью пядь,
Бизон стоял почти что рядом —
Он мог рукой его достать.
Взрывались громом в небе тучи,
Метались тени полосой,
И любовался он могучей
Звериной, дикой красотой.
Ещё дикарь, ещё безбожник,
Он вдохновенье ощутил —
В тот миг родился в нём художник,
И нож он в зверя не вонзил.
Неясных чувств томящей бездной
Он был впервые поглощён;
И на стене скалы отвесной
Черты бизона выбил он.
Владимир Голяховский

Люди той эпохи были дикарями. Дикость прекращается там, где начинаются моральные устои, а уровень их морального развития был нулевой. Они могли легко убивать друг друга и наверняка зачастую поедали убитых врагов. И всё-таки среди них появлялись более развитые индивидуумы, которые умели планировать, руководить и устанавливать порядок, основанный на организационных началах.

Развивавшиеся хозяйства племён стали требовать учёта. Пятьдесят тысяч лет назад люди научились счёту, ведя его зарубками на костях животных (и наверняка на палках, которые не могли сохраниться). Это был колоссальный шаг развития, неоценимое преддверие математики и точных наук. Счёт дал толчок к развитию осмысленного ведения хозяйства – отсюда берёт начало вся экономика мира. После разговорной речи счёт был вторым важным этапом внедрения абстрактных понятий в существование людей. Ясно, что не все умели считать, для этого должны были появиться мастера счёта, люди более высокого развития, первые представители нового вида человеческого труда –