Наряду с этим, по мнению А. И. Захарова, главные персонажи детских страшных снов выполняют еще и функцию психологической защиты. Они возникают у детей, эмоционально привязанных к родителям, но не получающих в ответ на это адекватной эмоциональной реакции с их стороны. Отношение таких родителей к любящим их детям бывает не только недружественным, но даже агрессивным.

Защитная функция состоит в том, что страхи перед Бабой-ягой или Кощеем как бы вытесняют все отрицательное, что есть в родителях, и в какой-то мере нейтрализуют конфликт ребенка с ними. В подобных ситуациях сам факт появления такого страха является единственным индикатором наличия конфликта между ребенком и родителем.

Конфликт подобного рода может проявить себя впоследствии, например в подростковом возрасте. Нередко тревожно-мнительные черты характера подростков в виде неуверенности и страха при ответах в школе, неумения постоять за себя, безынициативности и скованности в общении со сверстниками есть следствие отсутствия эмоционального контакта трех – пятилетнего ребенка с родителями, отстраненности родителей в воспитании детей.

Вряд ли кто-то будет оспаривать роль семьи в воспитании ребенка. Однако многие родители, соглашаясь с этим тезисом, не всегда отдают себе отчет в возможных психологических последствиях дефицита родительского общения с детьми. Многие из нас сетуют на увеличение детского периода в жизни человека, что проявляется в неспособности молодых людей найти себе место во взрослой жизни, в жизни общества в целом. Практически все дети, став взрослыми, хотят заниматься своим собственным делом, однако часто не знают, какое это дело и как им надо заниматься. Но даже тогда, когда такое дело находится, работа не приносит удовлетворения и интерес к ней быстро угасает.

Подобные факты оторванности молодежи от настоящего дела и других людей можно объяснить феноменом отчуждения. Корни отчужденности лежат в особенностях современной семьи, в частности дефиците родительского общения (особенно отцовского). Американский психолог Ури Бронфенбреннер приводит поучительный пример, демонстрирующий дефицит отцовского общения с ребенком. Отвечая на вопрос о времени общения с годовалым ребенком, сами отцы отмечали, что оно составляет 15–20 минут в день. Однако специальное исследование показало, что это время преувеличено во много раз: общее число контактов в день американских отцов с годовалым ребенком составляет в среднем 2,7 раза, а их средняя продолжительность – всего 37,7 секунды. Таким образом, общая продолжительность общения с малышом составляет менее 2 минут в день!

Таким образом, игнорируя общение с ребенком, родители провоцируют возникновение страхов. Последствия родительской холодности будут сопровождать ребенка многие годы: это страхи, тревожность и мнительность, чувство одиночества и покинутости, неумение быть самостоятельным и отвечать за себя и близких и т. д.

Характеристика эмоциональной сферы останется незавершенной, если мы не затронем вопрос о таких важных ее параметрах, как тревожность и агрессивность детей.

Тревожность младшего дошкольника – явление распространенное, причем у семейных детей. По данным отечественного психоневролога Т. Н. Осипенко, высокий уровень тревожности выявляется у 33 процентов детей пяти-шестилетнего возраста, средний уровень – у 50 процентов и низкий или отсутствие таковой – у 25 процентов детей (кстати, у детей с ДЦП (детским церебральным параличом) тревожный тип личности встречается только в 10,6 процента случаях, а у детей из детских домов практически не встречается – 1–3 процента). Качественный анализ показал, что тревожность чаще проявляется в ситуациях взаимодействия ребенка с другими детьми и в меньшей степени при общении с матерью. Все это достаточно уверенно указывает на социальную природу тревожности в этом возрасте.