– Выходит, я должен стать вашим секретным агентом или стукачом?

– Глупость! Так или иначе, мы все в одной лодке. Никто не станет требовать от вас каких-то отчетов или донесений. Но когда мы снова встретимся и я спрошу, что за человек ваш командир, мне хотелось бы услышать честный, правдивый и объективный ответ. На что способен. К чему стремится. Как воюет. Что о нем думают подчиненные. В каких отношениях с немцами. Не захотите отвечать, промолчите.

– Я вас понял, Иван Сергеевич.

– И…

– Если это не вербовка и ничего не надо подписывать, я согласен.

– Значит, договорились?

– Договорились. Но хотелось бы сразу узнать, к кому вы меня хотите приставить.

Указательным пальцем преподаватель почесал кончик носа и ответил:

– Информации мало. Скажу, что знаю. Это бывший майор, по другим данным подполковник, Красной армии Иван Никитич Кононов. Утверждает, что из донских казаков станицы Новониколаевской Таганрогского округа. Командир полка. Попал в окружение. С частью своих красноармейцев и офицеров, среди которых были политработники, перешел к немцам. Сразу заявил, что готов сражаться с большевиками. Вступить в РОА пока отказался. Смог наладить контакты с германскими офицерами, в частности с генералом Шенкендорфом, и получил разрешение на создание вспомогательного казачьего подразделения. Что от него ожидать и на что он способен сказать трудно. Но завтра Кононов заберет два взвода. Первый и ваш.

– Получается, вы готовили кадры для себя, а их забирает другой?

– Именно.

– Это все?

– Да, Погиба. Желаю вам удачи. Не теряйтесь, берегите себя и внимательно смотрите по сторонам.

Вежливый преподаватель с повадками дворянина замолчал и я поднялся.

– Разрешите идти?

– Конечно.

Иван Сергеевич снова потянулся к книге, а я покинул класс и вернулся в казарму. Естественно, сослуживцы поинтересовались, где был и зачем вызывали, а я ответил, что у меня нашлись родственники.

Вряд ли мне поверили. Хотя бы потому, что в тот вечер треть курсантов под разными предлогами была вызвана к инструкторам и преподавателям. Люди вокруг не глупые и все прекрасно понимали, что это не просто так.

Наступила ночь и школа заснула, а после полуночи нас подняли по тревоге. Три свежеиспеченных урядника из второго взвода разоружили часового и совершили побег. Это обнаружили слишком поздно, только, когда патруль заметил беглецов на окраине города. Одного немцы застрелили, а двое, отстреливаясь, ушли.

В общем, выспаться не удалось. Всю ночь нас пересчитывали, а утром приехали «покупатели», среди которых был лично Иван Никитич Кононов. И что о нем можно сказать? На первый взгляд ничего особенного. Крепкий мужчина, брюнет, выправка военная, заметно, что кадровый. Походка уверенная. С немцами разговаривал на равных. С нами не общался. Сразу прошел в штаб, где оформил документы. А еще через час на территорию школы заехали два больших немецких грузовика, и поступил приказ грузиться.

Ехали весь день с одной остановкой под охраной нескольких немецких мотоциклистов, и в расположении батальона, который назывался добровольческой казачьей частью № 102, оказались уже глубокой ночью. Здесь выгрузились и отправились в казарму, которая раньше была санаторием для партийных работников. Переночевали, а рано утром вышли на общее построение батальона.

Обхватив голову, генерал Трухин склонился над столом. Он размышлял о том, что ждет Россию и лично его в будущем. И мысли потомственного военного были невеселыми.

Ему повезло. Трухин пережил Гражданскую войну и его не коснулись сталинские чистки. А когда представился удобный случай, он перешел на сторону немцев, лично встретился с Георгом Лейббрандом, получил от него поддержку, был отправлен в Берлин и даже стал командующим Русской Освободительной Армии. Однако эта армия существовала только на бумаге и все, что у Трухина было, стремительно разрастающийся штаб, несколько школ младшего командного состава и группа пропагандистов.