– Да ты... да ты… – задыхаюсь я, – ты – рогоносец хочется выкрикнуть ему в лицо и посмотреть на его реакцию, но сдерживаюсь.

Во мне бурлит непередаваемая смесь ненависти и обиды, несправедливости обвинений, а еще желание заморить червячка. Оборачиваюсь к кухонной зоне. Здесь удобно устроился холодильник.

Знал бы он, что папина дочка не так невинна в первую брачную ночь, как ему было обещано, смеялся бы меньше. Но выдать ему эту тайну я не могу и прячу способные выдать меня глаза в содержимом холодильника. Чем позже он узнает, тем лучше для меня. Можно будет избежать скандала. Поэтому улыбаемся и машем, то есть не подпускаем к себе близко.

– Ну и, что я? – он очень близко подходит ко мне, закрывает холодильник, давит взглядом. – Ну же, продолжай!

Я сдуваюсь, весь воздух выходит из легких, не могу ничего ответить, только натужно дышу чеиез рот.

– Я так и знал! Духу не хватает сказать что-то против?

Тихонечко пячусь назад, боюсь отпустить его взгляд, как будто, если опущу, нить между порется и он снова сократит дистанцию до мизера, а я катастрофически этого не хочу.

– Ах ты! А я…, – тяжело дыша как паровоз, – …никогда не лягу с тобой в постель! Понял! – огибаю стойку, хоть какое-то подобие защиты.

Замечаю, как опасно гуляют желваки на его лице.

Чувствую, что взбесила его. Ненадолго притихаю, боясь его реакции.

Я чуть не проговорилась, но в последний момент спохватилась и промолчала.

– Твоя спальня справа, – холодно указывает он направление вытянув руку.

Вот так, да? Удержаться и не разреветься, не пустить слезу, этот чужой, по сути, человек, который с сегодняшнего дня и навечно станет моим мужем – не хочет меня. Уверена какую-нибудь Снежану из Забулдыгинска, потаскушку в черном он хочет, а мне что делать? Измены нашим контрактом не предусмотрены, да и вряд ли мне это будет нужно. Ну, а детей родители будут ждать от меня, мужчинам в этом плане легче – рожать, детей, воспитывать не надо, знай себе на работе упахивайся, заодно можео и девочек нужного поведения заказать. Можно и не заказывать, любая итак прыгнет с радостью, помани хорошей зарплатой, можно и не афишировать своих любовниц, найти где угодно, а я как матка только рожай.

Слезы обиды начинают скапливаться в глазах. Нет их он не дождется от меня, уверена, именно этого он добивался, чтобы унизить растоптать мои чувства. Сильно зажмуриваюсь и жду, когда эти проклятые слезные железы перестанут вырабатывать влагу обиды.

Отворачиваюсь. Не дождется!

– Ну и катись ты! Перед родаками сам будешь оправдываться, почему у тебя детей нет! – гневно бросаю, – Хм, или есть уже? – внезапно осеняет и я распахиваю глаза, смотрю на своего неверного.

Этот серьезный упырь, на лице которого невозможно прочитать какие-либо эмоции, качает головой:

– Не придумывай того, чего нет, дорогая моя жена, – обрубает все мои метания одной фразой, – лучше иди в спальню, отдохни.

Даже не знаю, как отнеслась бы к его внебрачным детям, а я знаю, что он никогда не был женат. Но одно другому не мешает. Как часто я слышу от знакомых, что дети не повод для брака.

Выскакиваю из комнаты, в злополучную правую.

Все символы непорочности уже сняты – фата осталась в ресторане, а белое платье я бросила в лимузине. Я уже не так непорочна, как хотел бы отдать меня папа и мужу я своему не нужна и не достанусь. Прочнее укореняюсь в этом решении после его слов. В конце концов, отцу можно сказать, что дети не получаются естественным путем и пойти на эко, а простынка с доказательствами потери моей невинности никому не нужна.

Я боюсь этой ночи как черт ладана, нашей первой ночи. Как дать к себе прикоснуться незнакомому мужчине, он же узнает, все поймет. Да, я хотела этого, расстаться с никому не нужной в наше время невинностью до свадьбы, но теперь страшусь реакции Адама. Как он отнесется к факту, что я не девственица уже?