– Будь спок! Все будет «на большой»! И тебе удачи! Конец связи!

Игнатьев отложил в сторону наушники и обратился к Кахе:

– Ну что, разведчик? Пойдешь с нами в десант?

– А мои?

– Мальчев дал добро! – улыбнулся капитан.

– Тогда конечно, товарищ капитан! Конечно, пойду! Как иначе?!

– Вот и ладушки!..

…10.20 АМ…

…«Вертушка» зашла на плато как-то очень резко, словно ворона приземлилась.

И в ту же секунду из открытой двери пилотской кабины раздался нечеловеческий рык полковника:

– Все вон на фуй из «вертушки»! Бегом! Вон!!! Или в братской могиле ляжете, на хрен!!!

Этот окрик подействовал обратным образом – на месте застыли все, даже командир десанта… Но это оцепенение продлилось не более двух секунд! Ровно до того момента, когда в дюралевой обшивке вертолета образовались три круглые дырки и вылетело стекло самого последнего иллюминатора – вертолет обстреливали! И счастье, что стреляли пока по фюзеляжу… Полковнику было наплевать на себя, но он боялся за три десятка молодых пацанов, которые могли запросто сгореть в вертолете, попади пуля в бензобаки…

Вот тут-то и опомнился капитан Игнатьев:

– Всем к машине! – проорал он во весь голос. – Занимать круговую оборону! Искать естественные укрытия! Первое отделение – левый фланг! Второе отделение – правый фланг!

Капитан первым выпрыгнул из винтокрылой машины и рявкнул еще раз:

– Пулеметчик – вперед!

Из нутра вертолета выпрыгнул сержант с «ПКМом» наперевес и ринулся к большому скоплению красно-бурых базальтовых валунов.

– Кабарда! Зураб! За мной! – не унимался капитан.

Он понесся вслед за своим пулеметчиком, так же как и прапорщик, а Кабарда немного замешкался…

– Отставить, младший сержант! – рявкнул на Каху полковник-вертолетчик. – Отставить!

– Я потом верну, товарищ полковник! Мамой клянусь – верну!

Каха справился наконец-то с замком, снял с крепления «ПКМ», из которого еще несколько минут назад так здорово поработал, взвалил его на плечо, а в довесок прихватил еще и две коробки со снаряженными лентами, которые были пристегнуты к борту «вертушки» здесь же, около пулемета.

– Оставь, идиот! Ведь не донесешь! – кричал полковник Кабарде.

– Я все верну! Как «духов» разобьем, Мармоль возьмем, я сам в ваш полк пулемет принесу! Мамой клянусь!

Он взвалил на себя все это «хозяйство» и…

Нет, не зря любил Каха кабардинских скакунов! И не просто любил! Он даже, если такое вообще возможно, подражал их манере поведения, даже бега, не говоря уже о гордом и непокорном характере!..

Кабарда, пригибаясь под тяжестью всего этого «железа», несся к камням, за которыми залегли капитан-десантник, прапорщик-сапер и сержант– пулеметчик.

Теперь к ним присоединился еще и младший сержант-разведчик, добровольно пожелавший стать вторым пулеметчиком…

А на «пятую площадку» уже заходил на посадку другой вертолет, доставивший сюда вторую половину десантников…

Здесь, на плато, которое возвышалось с южной стороны над Мармольской впадиной, «духами» был организован самый настоящий укрепрайон!..

Здесь, совсем недалеко, был кишлак Парваз, от которого вела тропа на перевал Шикаф и дальше, к довольно большому высокогорному кишлаку Джанбулак, который стоял на огромном «горном перекрестке» – сюда сходились несколько узких, глубоких, с отвесными стенами, ущелий, тянущихся на многие десятки километров и рассекающих этот почти круглый горный массив. Самыми большими из этих ущелий были Кафтархан и Чардара. Вот именно Чардара и являлось для наших войск основной «головной болью», потому что в одном из своих ответвлений оно выходило к огромному плато, сплошь пронизанному пещерами! Здесь был даже не пещерный город, а, наверное, пещерная республика! В подземельях можно было соорудить десятки баз, схронов для оружия, наркотиков и тому подобной требухи моджахедов и укрыть, до времени, пару тысяч «духов»…