Игорь подхватил гранатомет и с грохотом опустил на первоначальное место.

– Давай, Цыба, отсекай придурков!

– Смотри, «кусок», а Грибок-то наш какой молодчага! – Цыбульский перекричал собственный пулемет.

Со стены дувала по афганцам мощно и умело работал трофейный «ПКМ». За ним, не сгибаясь, стоял стрелок, белый из-за покрывавших его бинтов. Словно мумия прибыла из Египта, чтобы повоевать. Эту мумию поддерживало около десятка злобных автоматов.

– Пригнись, придурок! – проорал Медведь, хотя на таком расстоянии да сквозь грохот боя это было бесполезно – он и себя-то еле слышал.

– Не может он – «скворечник» в спине не дает…

Удивительно, но этой горстке удалось сделать невозможное – они зажали атакующих под перекрестным огнем в такие клещи, что по склону уже вообще никто не то чтобы не бегал, а даже не ползал – «духи» вжали головы в землю. И по этим распластавшимся «мишеням» с другого, дальнего склона «редко, но метко» пухкала «СВД»…

– Бах! Бах! Живой, чертяка! – заорал радостно Медведь.

Цыбуля вопросительно глянул на Игоря, словно искал подтверждение своей догадке:

– Он?!

– Наверняка он – других здесь быть не может! Выжил, узкоглазый!

– Ну, мать его! Расскажу кому дома – не пове…

И прилег щекой на приклад «РПК».

– Да и мне не поверят! Из такой передряги выскочить! На это только Рашид и способен! Как думаешь, Цыба? – И тишина в ответ. – Че молчишь, «младшой», спать рановато…

И дернул его на себя за рукав куртки.

В самом центре лба младшего сержанта чернела небольшая дырочка, а из нее сбегал скупой алый ручеек, спускаясь к кончику носа. Наверное, глупая, шальная пуля нашла свою жертву уже на самом излете…

А потом прилетели «крокодилы» и перепахали НУРСами ближайшие склоны. А еще через десять минут появились транспортные «мишки», только сесть им оказалось негде – большой уклон…

Пилоты связались с Грибом, сказали, что в паре километров от кишлака есть подходящая площадка. И Гриб повел взвод к «вертушкам».

Они тогда на себе выносили всех, кто еще дышал. А на склонах «духи» – все горы НУРСами не обработаешь.

Медведь молотил то из «РПК», то из «АГСа», прикрывая отходивший взод. А когда он их уже перестал доставать, взвод встретили «каскадеры»…

Они тогда успели. Спасибо им. Если бы не они – до «летунов» никто не добрался бы. Гриб тогда еще двоих «потерял» «грузом 300», да двое уже в «вертушках» «дошли». Такие дела…

А вот сам прапорщик Барзов…

Жгучая, животная ярость охватила Игоря после гибели Цыбы. Ему нравился этот независимый, надежный как скала «щирий українець», толковый и рассудительный. И не появись в бригаде Бах, «замком» Медведь назначил бы именно его, Василия Цыбульского.

– С-суки! Суки-и! – орал Игорь во все горло. – Гады-ы!

И в каком-то исступлении все стрелял и стрелял, прикрывая огнем свой израненный взвод.

А потом раздался взрыв, и все провалилось в пустоту…

…Он очнулся оттого, что кто-то волок его тело. Нестерпимо болело где-то внизу живота, а в сапогах было до безобразия мокро.

Солнце уже давно перевалило за зенит и медленно спускалось к Гиндукушским скалам, высокое, но такое близкое небо, а в нем опять жаворонок. И тишина. Словно и не было вовсе этой войны…

Хотя абсолютной тишины все же не было. Кто-то натужно сопел, перетаскивая тело Медведя, и, скорее всего, ругался, судя по интонации, полушепотом на каком-то незнакомом языке, очень напоминающем фарси.

– Ты кто? – прохрипел Игорь.

– Тихо! – приказал знакомый голос, но Медведь не узнал его хозяина.

– Кто ты? – прошептал он еще раз.

– Своих не узнаешь? Обидно! – В его поле зрения вплыло лицо Баха.

– Рашид…

– Я, командир. А кто еще твою тушу вынести смог бы? Отожрался ты на казенных харчах, дорогой…