– Расскажи мне Паша, что за беда у тебя?

– Два, два, восемь у меня.

– Плохо это, – шаблонно ответил Руфо. – На здоровье наших детей зарабатывал.

Разговор накалялся. До парня стало доходить, что от него что-то хотят, но одновременно с этим, он вспомнил слова Александра: «Не верь, не бойся и не проси! Запомни эти слова и тогда всё будет хорошо!». Времени на размышления совсем не было. Павел решил придерживаться своей изначальной позиции.

– Я никого не травил!

– Это как? Ты тут сидишь за огромный объём наркотиков и втираешь мне, что не распространял их? Может, ты вообще химик и у тебя лаборатория? А?!

Паша был в шоке от услышанного, а разум старательно анализировал сказанное.

«У меня четвёртая часть. Это крупный размер, но не особо крупный. По ходу, кто-то этому «положенцу» проехался по ушам на счёт меня».

– Алло! Ты чего молчишь?

– У меня четвёртая часть и не какой я не лаборант!

– Сколько и чего у тебя было?

– Шесть кило гаша.

– Шесть килограмм?! – громко переспросил Руфо. – И хочешь сказать, что столько для себя купил?!

– Это не только моё. Знакомый с района купил пять, а шестой получил со скидкой. Заплатил как за пять с половиной килограмм.

– А ты тут причём? – чуя подвох, поинтересовался Руфо.

– В общем, он пообещал мне пятьсот грамм отдать, если я привезу ему его закладку.

– Постой, постой! Какую ещё закладку?

Павел понял, что его собеседник совсем далёк в подобного рода вопросах, что при его-то положении выглядело очень странно.

– Алло! Ты тут?!

– Да, да. Я вот думаю, как объяснить. В общем…

Паша вкратце попытался рассказать положенцу, как устроен розничный наркобизнес в две тысячи семнадцатом году. Руфо выслушал его до конца.

– Знаешь Паша, если бы ты просто поехал забрать, чтобы потом покурить, ты бы не знал как всё это устроено, да ещё и так подробно, – озвучил положенец своё мнение.

Парень замер с широко раскрытыми глазами. Он понял, что малой провокацией его развели, как ребёнка.

– Мы ещё поговорим с тобой, – сказал голос в телефоне. – Дай мне Лёху.

Паша вернул мобильник и, заварив себе чашку чая, сел за стол. В голове крутился их разговор. «Походу в хате сидит крыса, но кто? Лёха? Не похоже. Андрей? Уж точно не он. Стукача явно проинформировали обо мне менты». Он попытался вспомнить, кого и куда выводили, но за эти два выходных дня, дверь открывалась только на проверки и прогулки.

По окончании разговора, сотовый достался Андрею, за которым выстроилась целая очередь из сокамерников, одержимых одной лишь целью – дозвониться домой.

Вооружившись своей кружкой, Лёха присел рядом с Павлом.

– Мне не особо интересно, кто ты и что ты, но после разговора с «котлом»^>17 скажу, что тобой интересуются люди. Говорят, что ты брехун и вовсе не такой, каким себя рисуешь.

– А, что думаешь ты? – спросил напряжённым голосом Павел, глядя на Лёху испытующим взглядом.

– Я думаю, что ты перешёл кому-то дорогу, и покоя тебе не дадут.

Хоть Павел о многом рассказать не мог, его лицо выражало самое что ни на есть подтверждение озвученной версии.

– Как теперь быть?

– Как тебе быть, решать тебе! От себя лишь могу посоветовать больше слушать и меньше говорить. Каждое слово внимательно фильтруй! И главное помни: не верь, не бойся, не проси! И не ври! Если ложь вскроется, тебе конец. Усёк?

– Да, Лёх.

– У стен есть уши. Вполне возможно, что мусорской стукач есть среди нас! Помни это и не верь никому!

«Блин, прям, слова опера цитирует», – подумал Павел.

– Понял, – ответил он.

– Хорошо, – сказал Лёха, допив свой чай.

– Этого разговора не было! – добавил он напоследок.

На следующее утро за Пашей пришли. Поначалу парень не понимал, чего от него хочет тюремщик, сопровождавший его по неизведанным коридорам, но по пути молчаливый сотрудник СИЗО сказал, что ведёт его на встречу с адвокатом.