– И что же ты знаешь?

– Я рассказал историю про солдата, который расстрелял своих сослуживцев.

«Ну, ты и борзый», – сказал он и неожиданно бьет меня в лицо. Я попытался ответить, но сержант Кондратенко, как заорет: «Что в дисциплинарный батальон захотел?» Короче, накинулись, били, затем поставили меня у стены, а Телегин стал показывать на мне приемы каратэ.

– Собираемся вечером, – Павел задумался, – разберемся.

За час до отбоя дневальный по казарме орет:

– Сержант Кондратенко и рядовой Телегин, прибыть к дежурному по части, срочно.

Кондратенко вышел из каптерки.

– Дневальный, кто приказал нам идти к дежурному по части?

– Позвонили по телефону.

Кондратенко и Телегину предстояло пройти мимо курилок, густо обсаженной кустарником. Едва они поравнялись с нею, как им преградили дорогу и предложили войти в курилку.

– Мы идем к дежурному по части, – почувствовав опасность, сказал Кондратенко.

– Он уже здесь, заходите.

Через мгновение они сидели на лавках.

Сержант оценил ситуацию, попытался урезонить молодых солдат:

– Вы знаете, что вам будет? Вы напали на сержанта, старше вас по званию. Мало того, вы восстали против стариков, мы вас закопаем.

– Это состоится только тогда, если кто-то об этом узнает и если вас сегодня не закопаем.

Кондратенко дернулся и тут же почувствовал, как лезвие ножа коснулось его груди.

Сиди и не рыпайся, – ласково шепнули ему на ухо.

– Телегин, ты хвастаешься, что владеешь каратэ, – Пчелин четко выговаривал слова, – я предлагаю тебе честный бой со мной, бой без правил, попросту драку со мной. А то ты мостак отрабатывать удары на беспомощных соперниках. Согласен?

Телегин молчал.

– Что? Жим, жим? Я тебе скажу больше, ты получишь ударов столько же, а то и больше, чем нанес вчера Назарову, причем при любом раскладе. Я тебе даю возможность защищаться, а ты молчишь.

– Согласен.

Идем на травку. Смотрите в оба за сержантом, он, наверное, понял, что шутить не будем.

– Начнем, – скомандовал Пчелин.

– Я тебя сейчас урою, – процедил сквозь зубы Телегин.

– Давай начинай, – язвительно ответил Пчелин.

Телегин оставался на месте.

– Что же ты стоишь, трусишка- зайка серенький, хочешь урыть меня, а сам стоишь, – Пчелин сделал ударение на словах «трусишка- зайка серенький».

– Это ты хотел вернуть мне должок, начинай.

Соперники стали в борцовские стойки

Павел обманным движением подставил себя под прием. Наносящую удар руку Павел перехватил, заученным движением вывернул её. Раздался характерный хруст, Телегин повалился на траву и стал кататься по траве, воя от боли.

Пчельников нагнулся над ним и громко, чтобы все слышали, сказал:

– Еще раз обидишь кого-то из молодых, все кости переломаю. Вздумаешь мстить, – это будет твоя последняя мысль. Теперь с сержантом Кондратенко. С этой минуты ты, сержант, будешь вести, так как тебе положено в армии, а если будешь продолжать то, что было раньше, тебе не повезет!

Мы надеемся, что о нашем приятном разговоре никто не узнает. Если объявите нам войну, то она состоится, но советую подумать над тем, что «старикам» скоро домой, а на войне как на войне.

Происшествие сохранить в тайне не удалось. Хирурги диагностировали у Телегина перелом предплечья, причем дали заключение, что такие переломы часто встречаются у спортсменов. В данном случае перелом руки произошёл при воздействии силового приема.

Командир роты – капитан Пеший усадил перед собой Павла Пчелина.

– Рассказывай, что, как и где было?

– Ничего не было, и быть не могло.

– Ты пойми, приедут особости, просто так не отвертишься, не таких орлов раскалывали.

– Лучше бы особисты прекратили то, что происходит в казармах, – зло огрызнулся Пчелин.