– Понимаете, уважаемая Маа, мозг Кима Русса не должен пострадать ни при каких обстоятельствах.

Усмехнувшись, аруча пошарила рукой вокруг себя и, нащупав сухой прутик, начала медленно сгибать его пополам до тех пор, пока он с треском не переломился.

– Ответь мне. Можно предугадать в какой момент этот прут должен был сломаться?

– Конечно, нет. Как такое можно предугадать? – с запинкой ответила девушка.

Аруча взяла другой прутик из глиняного таза с водой и начала гнуть и его. Но смоченный водой прут не сломался даже тогда, когда Маа сложила вместе два его конца.

– Видишь, есть и другой путь решения одной и той же задачи. Я попробую. И ещё одно. Я чувствую, что этот юноша тебе дорог. Я не сделаю ничего такого, чтобы горе коснулось твоего доброго сердца. Зови его, хватит болтать… Не благодари, – предупредительно махнула она рукой ещё до того, как Ласа открыла рот…

Ким осторожно протиснулся через низкий проём двери комнаты, где сидела в той же позе аруча, и уселся туда, куда она молча показала рукой. Заставив склонить к себе его голову, старуха начала медленно водить ладонями вокруг головы, едва касаясь волос своими чуткими пальцами. Уже при первых пассах аручи, Ким почувствовал, как внутри черепа словно захрустел, невесть откуда взявшийся, песок. Было такое ощущение, словно его, как тряпичную куклу, невидимый ему кукловод дёргал за верёвочки, а его руки, ноги, уши, веки дёргались помимо его воли в такт движений кукловода.Но неожиданно аруча резко убрала ладони от его головы и тяжело, с присвистом задышала. Ким, сам тяжело дышавший, всё же заметил, как пот градом струится по лицу старухи. На некоторое время она, опустив низко свою голову и безвольно откинув руки на пол, погрузилась в молчание, а затем хрипло, с придыханием произнесла.

– Ты чужой. Странный. Не наш. Ты заряжен энергией, – и она слегка постучала пальцем по его макушке, – в которой я не узнаю энергию моего мира. В тебе спит энергия другого враждебного нам мира. Этот мир окружён тьмой. Ты лишь искорка, вырвавшаяся из вечной тьмы. Это пока всё. Я устала. Завтра будь готов идти со мной в неблизкий путь. Выйдем до восхода Хумы. Иди.

Она отрешённо кивнула головой и, вяло махнув рукой, легла на циновку, подтянув колени почти к самому подбородку. Астер со своими коллегами долго тормошили Кима, но он угрюмо отмалчивался и лишь нехотя сообщил, что завтра с рассветом он с аручей тронется в путь. Вскоре все по настоянию Ласы оставили парня в покое.

Рано утром, ещё до восхода солнца, аруча села в крытые носилки, которые подхватили четверо туземцев и быстро понесли её в глубь острова. Ким еле поспевал за проворными носильщиками. Примерно через полчаса они остановились у подножия скалистых утёсов, скрытых белёсым туманом. Аруча знаком подозвала Русса к себе и сунула ему в руки пустой бурдюк.

– Это плохое место, но здесь есть то, что тебе нужно. Последний раз я была здесь совсем молодой. Старому, слабому там не выдержать. Мне туда нельзя.

Она безошибочно показала рукой в сторону, виднеющейся в утренней дымке, расщелины между двумя скалами.

– Пройди до входа в расщелину. Дальше быстро и только бегом. Третий поворот направо. В каменной чаше увидишь пять источников. Четыре вокруг очень горячие, они не твои. Твой в середине, он тёплый. Пробудь в нём с головой не меньше ста ударов сердца. Выскочи из него, набери из источника полный бурдюк воды и неси сюда. И не мешкай, там опасно долго находиться. Но ты молодой, сильный, должен выдержать.

Киму нельзя было надеяться на помощь носильщиков. Сопровождать его она не позволила никому, даже слёзно просившей об этом Ласе. Всё прошло так, как и сказала старуха. Положив наполненный бурдюк к ногам аручи, он слегка выплеснул воду из него.