***

Яков встряхнул головой, словно пытаясь освободить её от нахлынувших воспоминаний:

– Я верю в Бога так, как не верит ни одна набожная бабулька, которая не пропускает ни одной службы и стоит вечерами в платочке перед иконами со свечой в руке, нашёптывая молитвы. Но в церковь я не хожу и этим барыгам с кадилом не причащаюсь. Я как-то предпочитаю общение с Ним без посредников.

– Почему же Он это допустил? Ведь мы же – дети Его! – Даша выпила рюмку водку, даже не закусив.

– Он это не допустил. Он это создал. А ты – всего лишь десница Божья!

– Если это так, то за что Он нас наказывает?

– Причин масса. А как бы ты поступила, если бы в твою любимую лабораторию пришёл сотрудник, который стал нарушать порядок экспериментов, путал пробирки, напивался?

– Уволила бы, конечно! – не раздумывая, возмущённо ответила Даша.

– Ну, вот и Он нас уволил. Перепутали мы Ему все пробирки, – улыбнулся Яков, – Человеческий разум не готов постичь всей гармонии природы. Каждая Тварь Божья совершенна. Но человеку хватает наглости пытаться усовершенствовать Совершенство. И мы, как пьяный сантехник с разводным ключом, лезем в сердце адронного колайдера, будучи на 100% уверенными, что, уж, без нас там точно не разберутся.

– Это камень в мой огород? – спросила Даша.

– И в мой тоже! – улыбнулся Яков.

– Но ведь уничтожать своих детей за нерадивость жестоко! – Даша категорически не хотела принимать логику Якова.

– Даша! Ты библию читала? – тихо спросил Яков, – Тогда ты знаешь, что Он и за меньшие грехи наказывал смертью. Содом и Гоморра в сравнении с клубом «Адам и Ева», что на проспекте Вернадского, песочница в детском саду.

Даша улыбнулась:

– Я, наверное, не так хорошо знакома с московскими притонами, как ты.

– Только хорошо измаравшись, мы начинаем по-настоящему ценить чистоту. Только тот, кто видел смерть, умеет любить жизнь. Такова порочная суть человека. И ничто не может её изменить.

– Откуда у тебя пистолет? – неожиданно спросила Даша после некоторой паузы.

– Если я скажу, что в Москве всем эпидемиологам выдают табельное оружие, ты мне поверишь?

– Нет.

– Тогда варианта два. Либо ты ошибаешься, либо я не эпидемиолог, – Яков снова разлил водку по рюмкам.

– Ты очень хорошо разбираешься в механизмах распространения болезней, – Даша машинально приняла логическую цепочку Якова, – значит ты – эпидемиолог. Ты – отличный эпидемиолог.

– А отличным эпидемиологам положено табельное оружие, – закончил мысль Даши Яков.

Даша понимала, что не получила ответ на свой вопрос, и Яков её просто запутал. Но усталость и хмель не позволили ей искать ошибку в логической цепочке из трёх пунктов. Да и, в конце концов, не окажись у Якова пистолета, а Якова рядом в нужный момент, где бы она сейчас была?

– Ты их убил? – тихо спросила она.

– Один убежал. Двоих да. Убил.

– Как это ужасно! – Даша снова выпила, чтобы не позволить хмелю уйти и оставить её один на один со страшными воспоминаниями.

– Нет худа без добра! – ответил Яков, вставая. – Пойду, пройдусь. Проверю обстановку вокруг дома.

– Какого добра? – опешила Даша.

– Ты же сама хотела мозг инфицированного человека изучить. Теперь у тебя их целых два! – сказал Яков, выходя за дверь.

Стоило Якову закрыть за собой дверь, как на колени Даши прыгнул её любимый кот Макс. Он никогда не любил гостей, как и сама Даша. Но в отличие от неё обладал привилегией их не встречать и не показываться им на глаза.

Даша взяла кота на руки и подошла к окну. Яков стоял на крыльце и с кем-то разговаривал по телефону.

– Это Яша, Масик. Сегодня он спас мне жизнь! – сказала Даша, нежно гладя своего Макса. Рукой она почувствовала, как кот вздрогнул и напрягся. Она посмотрела на него. Макс, не отрываясь, смотрел ей прямо в глаза. От этого пристального взгляда у Даши пробежал по спине холодок.