Альмер выскочил за ворота и побежал изо всех сил, которых, казалось ему тогда, прибыло вдесятеро. Каждый шаг по возрожденной Агеллусии наполнял его восторгом. Он бежал и бежал, пока не выдохся. Тогда, запыхавшийся, с размаху бросился в ближайший стог, чтобы передохнуть. Но оказался там не один…

Ее звали Эрис. Альмер, одурманенный первым копированием, впервые почувствовал запах женщины, и сам не понял, как это случилось. А через два месяца она пришла к нему. Она ничего не просила, просто сообщила, и все. И ушла.

Тогда рисовальщик впервые узнал, как могут дрожать руки. Он знал, что обязан пойти к старейшему и рассказать о ребенке, зачатом после того, как был выпит напиток средоточия. Он не смел пойти и рассказать, потому что этому ребенку не позволят родиться. Он не мог позволить убить Эрис, которая познакомила его с новыми ощущениями, с иной жизнью.

Эрис родила дочь. Ее изгнали из семьи, и она пришла к стенам Академии за защитой. Альмер взял молодую женщину женой и прилюдно назвал новорожденную девочку дочерью. Окружающие сочли его поступок в высшей степени благородным. Рисовальщики одобрили, что он взял жену сразу с ребенком, поскольку уже пробовал напиток средоточия. Никто, кроме Эрис и Альмера, не знал правды. А после сочетания молодых эта правда уже никому не была нужна.

* * *

Старейший мерял мерил комнату шагами, рисовальщики жались к стенам. Капитан охраны молчал, не зная, что добавить к своему и без того исчерпывающему докладу. Там и докладывать-то особо нечего: неагрессивные, почти симпатичные монстры пока ни на кого не напали. Просто появились со стороны, с которой их никто не ждал.

Для Альмера самое страшное заключалось не в том, что однажды он уже видел прорвавшихся из-за полей карты зверей, а в том, что это произошло недалеко от его дома. Рисовальщик и сам с удовольствием походил бы из угла в угол, но не смел вторгаться в пространство старейшего. Все-таки он не выдержал:

– Позвольте мне выйти на место, чтобы все зарисовать. Тогда у нас будет материал для обсуждения.

– Альмер, вы нужнее здесь, поскольку уже видели нечто подобное, – старейший прекратил метаться и сел на край кресла. – Вы пойдете сейчас в архив и начнете искать того, кто мог это сделать.

– Но… Позвольте мне хотя бы добраться домой и узнать, все ли в порядке. Вей всего десять. Она могла просто испугаться, если рядом никого не оказалось, а монстры где-то рядом. Только туда и обратно.

– Мы пошлем туда кого-нибудь.

– Она же еще ребенок. Чужой человек может напугать ее не хуже монстра.

– Мы привезем ее сюда, чтобы вы не волновались и могли ее успокоить.

– Она не откроет чужим дверь. Я сам научил ее этому после смерти жены. Не станете же вы ломать дверь в моем доме? Да и я все равно не смогу сосредоточиться, пока не буду знать, что с ней.

Старейший недовольно покачал головой.

– Оставьте ваш набросок. Я поставлю на архив других людей. У вас есть время в четверть дня, после чего жду вас здесь.

* * *

Никогда Альмер не считал себя хорошим наездником, но в этот раз так гнал лошадь, что бригада охраны, с которой он ехал, едва поспевала за ним. Несчастная лошадка едва выдерживала эту безумную гонку.

Лес кончился. Впереди словно раскрыли занавес, столь неожиданно дорога выходила в поле. На опушке отряд остановился, чтобы осмотреться. В нескольких полетах копья стоял дом Альмера, а почти сразу за ним, в поле, паслись три монстра. Едва они заметили всадников, как перестали жевать траву и медленно направились в их сторону.

– Господин рисовальщик, нужно заехать обратно в лес, – вежливо произнес капитан.