Он все еще не смирился и не принял, что его привычная, спокойная, сытая и вальяжная жизнь разрушена неумной любовницей. Вчера он чувствовал себя униженным, чего с ним не случалось уже очень давно. Жена молча выставила его чемоданы. Словно эти сорок пять лет вместе ничего для нее не значили. Словно он пустое место. Ноль без палочки. Получила свои генеральские привилегии, и можно выкинуть его вон, как старые тапочки. Возможно, Эжени права и жена его никогда не любила?

В процессе накачивания алкоголем генерал даже решил, что может позволить себе начать жизнь заново с молодой любовницей. Та постоянно твердила, что для полного счастья ей нужна лишь семья, то есть милый рядом. А что, если, когда он окажется полностью в ее распоряжении, она успокоится, начнет хлопотать по дому, прекратит скандалить и посвятит всю жизнь его обслуживанию, как она неоднократно мечтала вслух? Заслуживает же он хотя бы закат жизни провести в тепле и заботе? Всю жизнь промотался по гарнизонам, а сейчас сядет возле камина рядом с молодой женой, всегда готовой выслушать героические истории из прошлого, поднести чарочку и приголубить.

Момент с ребенком он упустил. Даже не думал, что в эгоистке Эжени дремлет материнский инстинкт. Да и какой ребенок в его возрасте? Курам на смех, у него же внуки старше! Надо, кстати, проведать Дашку с Никитой, как они там? Мать их совсем забросила, а от Алексея толку нет.

– Я хочу от тебя ребенка! – гордо провозгласила Эжени. – У нас будет полноценная семья. У тебя будет время заниматься малышом, да и я не работаю и всю себя посвящу тебе и ему.

Голова трещала, на работе утром он скажется больным, но после обеда все равно надо будет выйти в ведомство. Больше всего ему хотелось, чтобы Эжени замолчала и оставила его в покое. Но та решительно отказывалась успокаиваться.

– Тебе нужно лишь подъехать в клинику на небольшую процедуру, – продолжала щебетать любовница.

– Клинику? – потряс головой генерал. – Нет, ни в какую клинику я не поеду. Не по-божески это как-то. Дети или посылаются нам, или нет.

– Кто тебе что пошлет в твоем возрасте? Разве что «Скорую»! – начала заводиться Эжени. – Нам нужна помощь медиков.

– Нет, – отрезал генерал, а затем встал и чеканным шагом направился в спальню. – Где моя форма?

– Там, куда ты ее положил, – немедленно огрызнулась Евгения и направилась вслед за ним. – Ты что, хочешь лишить меня счастья материнства?

– Для счастья материнства тебе нужно было искать другого кандидата. – Генерал достал форму из шкафа и уставился на мятую ткань. – Почему она в таком виде?

– А кто должен был ее погладить? – искренне удивилась Эжени.

И в этот момент, с дурацкой мятой формой в руках генерал вдруг отчетливо понял, какую ошибку совершил.

Следующие полчаса прошли в сборах, причитаниях, слезах, криках и угрозах Эжени, и в конце концов, когда генерал уже стоял на пороге с чемоданами в руках, готовый немедленно мчаться ко все еще законной супруге, падать перед ней на колени и целовать ноги, Эжени извлекла последний аргумент – пачку снотворного.

– Если ты сейчас уйдешь из этого дома, я покончу с собой! – гордо заявила она.

– Не покончишь, – сказал генерал, впрочем, не очень уверенно, и Эжени почувствовала слабину.

– Хочешь посмотреть? – Она начала лихорадочно доставать таблетки из блистера и кидать их себе на руку. – Хочешь увидеть, бесчувственная скотина, как я умираю от любви? Как все, чего я хочу, – это простое женское счастье, любимый мужчина и ребенок от него, а ты меня его лишаешь из-за какой-то идиотской формы? Вот, смотри! – она схватила горсть таблеток и закинула себе в рот.