– Да, детка, вот такая суровая правда жизни! Трахаться на рабочем столе, не снимая брюк!

Он и сам взорвался от своих слов, нахмурился, губы растянулись в сплошную твёрдую линию. Бурно дышал, навис надо мной так, что между телами оставалось не более сантиметра, руки сжались в кулаки.

– И пока я большего дать тебе не смогу.

А потом так же резко он разогнулся и посмотрел с некоторой долей презрения. Кого презирал, сказать сложно, да и всё равно. Между нами стена. И Данила не собирается разбивать её, предлагая действовать мне.

Он вернулся к рабочему месту, нажал на телефоне незамысловатую комбинацию цифр.

– Нужно убрать в кабинете, – приказным тоном отдал он распоряжение кому-то из охраны.

К тому моменту я поднялась и нетвёрдо стояла на ногах, пытаясь определить, что чувствую. Данила перевёл на меня потемневший взгляд.

– Приведи себя в порядок, – бросил небрежно. – Прислуга в этом доме не для того, чтобы заглядывать в нашу постель. И… иди к себе.

И тут же занялся своими делами.

– Ты сказал постель?.. А мне кажется, что значительно переоцениваешь возможности этого стола, – гневно проговорила я в его широкую спину и, так и не дождавшись ответа, из кабинета вылетела, не желая задерживаться и на секунду.

Прямо перед дверью столкнулась с мужчиной, которого и вызывал Данила, тот словно ждал, пока я выйду. Мерзко было от понимания того, что все они знают, что моги бы там увидеть, потому и топтались у входа. Внутри у меня клокотала обида, а внешне я даже не пыталась скрыть эти же чувства. И в спальне показательно громко хлопнула дверью, хотя это едва ли кого-то впечатлило. Но плакать не хотелось точно. Да и злость на Дементьева быстро переросла в понимание его сущности, его ко мне претензий и я готова была полностью оправдать его поведение. Только вот мириться не хотела.

Приняв душ, я вернулась в постель. И с мыслями о вариантах перемен в отношениях, уснула, несмотря на дневной час. А проснулась от ощущения присутствия, отчего сразу же поёжилась и подобрала ноги. Я открыла глаза и наткнулась на внимательный изучающий взгляд. Данила с лёгкой улыбкой вздохнул и провёл по моей ноге, поверх пледа.

– А я уж думал, ты тут рыдаешь. Волнуюсь… – я показательно хмыкнула, услышав это его «волнуюсь», а Данила ничуть не обиделся, попытался улыбнуться и в этот раз весьма удачно.

– С чего бы? – ответила я дерзко и присела на кровати, прижимаясь спиной к адаптированному мягкому изголовью.

– Может, обиделась?.. – вкрадчиво проговорил он, не переставая поглаживать мою ногу.

– Обиделась. И что?

– Не знаю. Я не хотел бы, чтобы ты так реагировала.

– Дай, угадаю: ты такой, какой есть, и меняться не сбираешься.

– Глупости. Я всегда согласен на перемены к лучшему.

– Что тогда? Сбросил напряжение и решил продолжить подкоп?

– Ты смешная, – в подтверждении своих слов он мягко улыбнулся. Когда поймал мой недовольный взгляд, направленный на его поглаживающие движения, нажим усилил. Намерено. Словно я могла противостоять, и он вовлекал меня в это. – Только обижаться, действительно, не нужно. Это мои правила. Я так живу.

– Я поняла. Только жить сама по ним не собираюсь.

Данила хищно улыбнулся, медленно, позволяя мне идти на попятную, приблизился, кончики наших носов практически соприкасались, когда он довольно облизнулся и прошептал:

– Тогда диктуй свои… И заставь меня их исполнять.

С того знаменательного вечера наши отношения изменились. От меня требовалось только лишь быть собой, оказывается, искренность в чувствах действовала на Данилу безотказно. Вскоре я отвоевала место на кухне и полностью готова была посвятить свободное время будущему мужу и его удовольствию. Чего бы это ни касалось. Как то сексуальные развлечения, либо плотское удовлетворение в процессе приёма пищи. И каждый новый день становился моей маленькой победой. Маленьким шагом на пути к идеалу. И Дементьев не мог отрицать, что я подкупала его своим отношением.