Их вид снова возвращает меня к мерзким словам Егора. 

Я не собиралась влезать в его жизнь через все доступные щели. Если это то, о чем он подумал, то это не так! 

Я поменяла те несчастные подушки, потому что у меня было на это время. И потому что сам он никогда бы его для этого не нашел. Он не помнит дней рождения своих друзей, а я помню! Мне казалось, они всегда были рады меня видеть. Теперь я уже во всем сомневаюсь…

Что-то гадкое скребется в душе. Пытаюсь прогнать эти отвратительные ощущения, но не выходит.

Что он наговорит про меня? Мне нужно срочно связаться с подругой. 

— Эти выдержат глубину до четырех метров в течение тридцати минут, — говорит продавец-консультант, очаровательно мне улыбаясь. У него на голове дреды, но очень симпатичное лицо компенсирует этот недостаток. — Самый непроницаемый у яблока. 

Мой отец технарь до мозга костей. Утопленный телефон подарил мне он, и лучше всего будет восстановить потерю так, чтобы о ней никто никогда не узнал. Правда, о ней знает еще один человек, но, черт, он ведь не болтлив.

Закусив губу, чтобы сдержать смех, тычу пальцем в бледно розовый гаджет, молчаливо делая свой выбор. Иногда мне кажется, что во вселенной моего отца не существует других цветов, когда дело касается выбора подарка для меня или Адель.

— Оригинальный выбор, — кивает парень, вставляя в телефон купленную у него же сим-карту. — Ты здесь недавно?

На его бейдже написано “Эндрю”, но исходя из московского акцента, думаю это переводится, как Андрей.

— С чего ты взял? — лезу в карман шорт за своей “визой”.

— Интуиция, — улыбается он, поднимая глаза и глядя мне за спину. — Хочешь экскурсию?

Повинуясь собственной интуиции, оборачиваюсь вслед за его взглядом и вижу возникшего на входе в отдел электроники Федора Немцева. Положив в карманы руки и слегка расставив ноги, смотрит сначала на меня, а потом на Эндрю, после чего неторопливо двигается вдоль стеллажей.

— Эм… —  забираю у парня свой новый-старый телефон и неопределенно отвечаю. — Может быть... 

Вхожу в свой аккаунт и с удовольствием обнаруживаю, что все на месте. Папа научил меня делать резервные копии в двенадцать лет, так что в моем облаке вечно тесновато.

Я готовилась к лавине сообщений, но к моему удивлению в последние часы до меня мало кому было дело.

Ну и прекрасно.

«Где ты? Ответ нужен немедленно», — набираю сообщение сестре, подходя к своему водителю.

Понятия не имею где он был, его руки и карманы с виду абсолютно пустые.

Остановившись рядом, улыбаюсь, разглядывая фото Адели, на котором она кривляется, поглощая разноцветный рожок мороженного на кухне у Жени.

— Я закончила, — поднимаю подбородок.

Кивнув, смотрит куда-то в сторону и спрашивает:

— Хочешь есть?

— Есть? — переспрашиваю глупо, тоже осматриваясь по сторонам.

Есть вместе? 

Вдвоём? 

— Да, тут наверху одно место. С отличной пиццей.

Не уверена, что его общество можно выдержать в течение целого обеда. Очевидно, он и сам это понимает, иначе его взгляд не метался бы сейчас между потолком, полом и моим лицом.

Это будет либо супер ужасно, либо… совершенно противоположно…

В районе солнечного сплетения холодок… я что волнуюсь?

— Я... люблю отличную пиццу… 

Звучу не очень уверенно, но в ответ он глухо отзывается, заглянув в мои глаза:

— И я.

Класс… у нас есть хоть что-то общее. 

Десять минут спустя рассматриваю застекленную террасу, обвитую виноградом и светящимися фонариками. Одна из стен представляет собой искусственный водопад, а за противоположной стеклянной стеной панорамный вид на… закат. Солнце садится, и все здесь окрашено розовым, на столах чаши со свечами, пока еще не зажженными…