Фильм понравился Самеду так же, как и пирожки. На какое-то время кино отвлекло его от мыслей о недавней беседе с Садагет и о предстоящей встрече. Но фильм закончился, а тяжесть предыдущих переживаний вернулась, как только он покинул кинотеатр. Глядя на часы, Самед брел к автобусной остановке, обдумывая, как лучше добраться до Садагет. Автобус был набит людьми, тесно прижатыми друг к другу. Самеду негде было даже пошевелиться – и нарастающая нервозность взяла верх над его обычным спокойствием. Его очень сильно трясло, и, когда какой-то человек случайно наступил ему на ногу, он потерял над собой контроль и набросился на него:

– Смотри под ноги! Ты мне на ногу наступил!

– Простите, – ответил пассажир, подавшись назад.

Двадцать минут автобус ехал до улицы Насперина. Потом еще десять минут пришлось пройти пешком, и он оказался перед многоэтажным домом. Во дворе ребята катались на велосипедах, а две машины – «Волга» и ЗИЛ – парковались напротив здания. Самед поглядел вокруг и заметил вывешенное на балконах белье и пару горшков с цветами. Сухой ветер поднимал пыль, вызывая у Самеда приступы кашля. Асфальт был в трещинах, забитых грязью.

– Лук, картошка, помидоры! Подходите, покупайте! – кричал мужчина средних лет, проходя мимо Самеда, на спине он нес огромный мешок.

– Свежее парное молочко! – призывал другой мужчина, толкая корзину перед собой. Несколько женщин в длинных юбках и косынках подбежали к нему с большими стеклянными банками, желая купить молоко.

Наконец, Самед нашел пятый корпус и поднялся по лестнице. Его сердце билось так сильно, что он мог услышать каждый его удар; мысль о встрече с Садагет приводила его в ужас. Из разговоров с Эсмирой он узнал, что это была очень строгая и жесткая женщина. Он дважды позвонил в дверь с бешено бьющимся сердцем, и Садагет открыла дверь.

– Добрый день, Садагет-ханим, – пробормотал он нервно.

– Добрый день. Входите, молодой человек! Мы вас ждали, – сказала Садагет, поморщившись.

Он медленно вошел в квартиру и прошел в гостиную. Там он увидел Эсмиру, которая сидела на кресле и пила чай.

– Привет, Эсмира, – сказал он с легкой улыбкой.

Она ответила, наморщив лоб:

– Привет.

Он сел на коричневый кожаный диван напротив Эсмиры, уставившись на ее большой живот.

– Самед, ты будешь чай? – спросила Садагет.

– Буду. Он наблюдал за Садагет, его тело напрягалось от каждого ее движения. Наконец, она ушла на кухню.

Он посмотрел на Эсмиру с натянутой улыбкой:

– Как дела?

– Наверно, дела должны быть супер, теперь, когда ты сделал мне ребенка и бросил, – насмешливо сказала Эсмира, встряхнув головой.

– Я не заставлял тебя спать со мной, – защищался Самед.

Чувствуя гнев, Эсмира встала и подошла ближе, указывая на него пальцем:

– Ты, может, и не заставлял меня спать с тобой, но ты, когда видел, что я уже пьяна, продолжал подливать водку. Ведь если бы не водка, я бы никогда не согласилась переспать с тобой!

Садагет вернулась с двумя чашками чая, одну из них она протянула Самеду. Увидев, что Эсмира стоит рядом с ним, она нахмурилась:

– Эсмира, все в порядке?

– Да, мама, просто стряхиваю мусор с одежды, – ответила она, натянув искусственную улыбку. Эсмира отошла от Самеда.

Садагет опустилась на диван рядом с ним. Она оглядывала Самеда сквозь прищуренные глаза, состроив при этом душераздирающую гримасу на лице. Чувствуя неловкость, он слегка отодвинулся от нее.

– Молодой человек, мы столкнулись с неординарной проблемой, и сейчас мы должны найти решение. Моя дочь ждет ребенка, и ее беременность навлечет позор на нашу семью. Ты сделал ее беременной, и ты один несешь ответственность за выход из этого затруднительного положения.