Гости начали будто случайно подтягиваться к накрытому столу.

– Я на минуточку, – извинился генерал, оставляя ее на попечение супруги уездного предводителя, командовавшей и здесь.

Плоскую грудь ее украшало колье из бриллиантов, и красная роза застряла в черных волосах.

«Не по чину ворует!.. – подумала Ольга Николаевна о ее муже и колье. – Вульгарно!» – оценила розу.

«Плебейка!» – улыбнулась ей предводительница.

– Прошу за стол, господа! – пригласил гостей генерал, надумав посадить Ольгу Николаевну рядом с собой, но его опередил полковник-гусар, бывший тоже без дамы.

Щелкнув шпорами и расправив усы, он взял под руку растерявшуюся Рубанову и устроил ее в середине стола, примостившись рядом.

– Следую из отпуска в полк, – доложил соседке, – и, узнав, что Ромашов в своем поместье, сделал крюк и завернул к нему на огонек… И, как видите, не напрасно! – галантно поцеловал ей руку.

Вспыхнув, Ольга Николаевна глянула в сторону генерала. Сердито хмурясь и играя желваками, тот глядел на полковника, как вахмистр на нерадивого новобранца.

«Неужели влюбился в меня? – сомлела она. – Но немножко ревности не повредит…»

– Не имею удовольствия быть с вами знаком… – разглагольствовал между тем полковник.

– Но стремились к этому всю жизнь!..– неожиданно закончила за него фразу Ольга Николаевна и, покраснев, удивилась своей смелости.

Гусар на секунду пришел в замешательство, затем заржал, как жеребец, учуявший кобылу.

– Мой муж тоже гусар – ротмистр Рубанов! Может, слышали о таком?

– Аким? Это ваш муж?.. Вот так сюрприз… – воспользовавшись случаем, поцеловал ее руку. – Как же, не слышал? Кто ж из гусар не знает Рубанова?! – Полковник даже захлебнулся от переполнявших его чувств и, не зная, как выразить свою радость, что сидит с женой знаменитого бретера и бабника, еще раз поцеловал ее руку.

Генерал, глядя на них, скрипел зубами и пытался испепелить усатого ловеласа грозным взглядом.

– Прекрасный офицер, скромный и воспитанный! – не обращал на него внимания полковник, поднимая бокал с шампанским. – За вашего мужа! За гусаров! И за их жен! – опрокинул в себя содержимое и, будто спутавшись, стал наливать водку.

После каждого выпитого бокала он с чувством извинялся. Начав с шампанского и водки, отведал вина, настойки, наливки… и закончил опять водкой.

«Коли женщина оказалась женой брата-гусара, которого к тому же здесь нет, она вне посягательств», – решил он, уничтожая напитки и рассказывая о походе в Австрию. Понимать его становилось все труднее и труднее. – Тогда мы подошли к цветущей деревне, извините, и я приказал остановиться на постой, извините.

«У него такая жажда! – дивилась Ольга Николаевна, заботясь, чтоб сосед не облил новое платье. – Словно походом шел не в Австрии, а в знойной пустыне…»

Вскоре весь рассказ состоял из сплошных «извините».

Маленький домашний оркестр из крепостных настроил инструменты и заиграл опальный вальс, который, взойдя на престол, запретил император Павел.

– Р-р-разрешите! – попытался оторваться от стула полковник. – Извините, п-п-ригласить на танец, извините.

«Слава Богу, тщетно!» – облегченно вздохнула Ольга Николаевна, глядя на его безуспешные попытки.

– Простите, мой друг! – услышала над головой радостно-ироничный голос Ромашова. – Прошу вас, сударыня, – поклонился он, –на тур вальса.

– С удовольствием! – протянула ему руку, легко вставая.

– Прибили, что ли, ко мне этот чертов стул, извините! – услышала она, уходя танцевать.

«Когда-то давно, может, это было в другой жизни, я любила танцевать…» – кружилась по зале Ольга Николаевна.

«Она прекрасно танцует!» – удивился генерал. – Вы гибки, очаровательны и с чувством ритма, – поцеловал ее в шею.