В четырнадцатом сожжении – два человека.
Мать вышеупомянутых двух маленьких девочек.
Девушка двадцати четырех лет.
В пятнадцатом сожжении – два человека.
Мальчик двенадцати лет, в первом классе.
Женщина.
В шестнадцатом сожжении – шесть человек.
Мальчик лет десяти.
В семнадцатом сожжении – четыре человека.
Мальчик лет одиннадцати.
Мать и дочь.
В восемнадцатом сожжении – шесть человек.
Два мальчика в двенадцатилетнем возрасте.
Дочь д-ра Юнге.
Девушка лет пятнадцати.
Чужая женщина.
В девятнадцатом сожжении – шесть человек.
Десятилетний мальчик.
Еще мальчик в двенадцать лет.
В двадцатом сожжении – шесть человек.
Дитя Гебела, самая красивая девушка в Вюрцбурге.
Два мальчика, каждому по двенадцать лет.
Маленькая дочь Степпера.
В двадцать первом сожжении – шесть человек.
Мальчик четырнадцати лет.
Маленький сын сенатора Штолценбергера.
Два питомца школы.
В двадцать втором сожжении – шесть человек.
Штурман, богатый бондарь.
Чужой мальчик.
В двадцать третьем сожжении – девять человек.
Мальчик Давида Кротенса девяти лет
Два сына княжеского повара, одному четырнадцать,
другому десять лет
В двадцать четвертом сожжении – семь человек.
Два мальчика в больнице.
Богатый бондарь.
В двадцать пятом сожжении – шесть человек.
Чужой мальчик.
В двадцать шестом сожжении – семь человек.
Вейденбуш, сенатор.
Маленькая дочь Валкенбергера.
Маленький сын пристава городского совета.
В двадцать седьмом сожжении – семь человек.
Чужой мальчик.
Чужая женщина.
Еще мальчик.
В двадцать восьмом сожжении – шесть человек.
Младенец, дочь д-ра Шютца.
Слепая девушка.
В двадцать девятом сожжении – семь человек.
Толстая благородная дама (Эдельфрау).
Доктор богословия.
ИТОГО:
«Чужих» мужчин и женщин, т. е. протестантов … 28
Горожан, по-видимому, состоятельных людей … 100
Мальчиков, девочек и малых детей … 34
В течение девятнадцати месяцев … 162
«Среди ведьм», – говорит Райт, – «были маленькие девочки от семи до десяти лет, и двадцать семь из них были приговорены и сожжены», во время других brдnde, или сожжений. «Количество привлекаемых к суду с этим страшным судопроизводством было настолько велико, что судьи мало вникали в суть дела, и стало обычным явлением, что даже не давали себе труда записывать имена обвиняемых, а обозначали их, как обвиняемый № 1, 2, 3 и т. д.[57] Иезуиты исповедывали их секретно».
Где место в таком богословии, которое требует таких всесожжений, как эти, чтобы насытить кровожадные аппетиты своих священнослужителей – где место в нем для следующих ласковых слов:
«Дозвольте малым детям приходить ко мне, не запрещайте им, ибо им принадлежит царство Небесное». «Ибо нет на то воли вашего Отца… чтобы кто-либо из этих малых погиб». «Но кто обидит одного из малых сих, кто верят в меня, тому лучше было бы привязать жернов на шею и быть брошенному в морские глубины».
Мы искренне надеемся, что вышеприведенные слова не оказались пустой угрозой для этих сжигателей детей.
Разве эта резня во имя своего Молоха-бога удержала этих искателей наживы самих от применения черного искусства? Ничуть; ибо ни в одном классе населения не было такого множества советующихся со «знакомыми» духами, как в духовенстве пятнадцатого, шестнадцатого и семнадцатого веков. Правда, среди жертв инквизиции были и некоторые католические священнослужители, но, хотя они, обычно, были обвинены «в деяниях слишком страшных, чтобы их можно было описывать», в самом деле это было не так. В выше перечисленных двадцати девяти сожжениях мы находим имена двенадцати викариев, четырех каноников и двух докторов богословия, сожженных живыми. Но стоит нам только обратиться к опубликованным в то время трудам, и мы убеждаемся, что каждый из обвиняемых папских священнослужителей был обвинен в «проклятой ереси», т. е. в склонности к реформации, к протестантству, что считалось преступлением, намного более ужасным, чем колдовство.