Однако в западной и советской литературе многими теоретиками сфера услуг давно уже дифференцируется и в той её части, которую можно отнести к «непроизводственной» сфере, лежащей за пределами материального производства Из неё выделяется, как известно, та группа отраслей, которая теперь обычно называется социальной сферой в собственном, узком смысле слова: здравоохранение, образование, наука, культура. Можно уточнить состав этой сферы. Но вероятно, что и услуга как особая потребительная стоимость вообще объективно разделяется на услуги указанной группы (а), услуги развлекательного характера, культовые (б), услуги, нарушающие нравственные принципы общества, противозаконной деятельности, вредные с медицинской точки зрения (в). Соответственно можно было бы говорить о «производительном труде особого рода», создающем услуги (а), в том числе о труде работников образовательной сферы, и «непроизводительном труде», предлагающем услуги (в). Промежуточное положение занимают услуги (б). Однако и «непроизводительный труд» в условиях всеобщерыночных отношений объективно приобретает социальную форму «производительного» труда, если он приносит прибыль предпринимателю. В этом случае можно говорить о превращённой форме производительного труда, адекватной рыночной экономике. Все эти моменты должны учитываться при решении воспроизводственных проблем. Имеются в виду процессы и источники возмещения, накопления и потребления в единстве натурально-вещественной и стоимостной сторон применительно к образовательной сфере для разработки эффективных целевых федеральных и региональных программ среднесрочного и долгосрочного развития на основе инновационного производства материально-технических средств, подготовки кадров и оптимального распределения финансовых ресурсов.
Возникает вопрос о месте экономики образования в социальном рыночном хозяйстве, о роли социального государства в регулировании сферы образования, всего образовательного процесса. Не все современные развитые страны применяют официально понятие «социального государства» при характеристике своих политических систем. В российской практике оно используется пока формально, как статья Конституции РФ, и по существу без научно-теоретических обоснований. Поскольку концепции «социального рыночного хозяйства» и «социального государства» (как взаимоадекватных феноменов базисного и надстроечного порядка) – западного происхождения, естественно обратиться к опыту других стран и его теоретическому обоснованию. А опыт этот далеко не однозначный. Существенно различаются модели США и стран Европы, а ещё более – разные модели европейских стран. Особенно «социализированы» в этом отношении Скандинавские страны (показателен шведский пример с бесплатным образованием на всех его уровнях и другими социальными благами, с которыми постепенно, к сожалению, расстается Россия, утрачивая действительно высокие достижения советского социализма) и Финляндия. Практика этих стран, полагаю, ближе всего к национально-историческим традициям в организации образования не только в СССР, но и в старой России. В этом вопросе в российской национальной модели образования, как и вообще в модели социально-экономического развития, должен работать методологический принцип сочетания «общего, особенного и единичного».