Не дожидаясь, пока Дунфан Цинцан придумает объяснение, тело у него за спиной внезапно обрело жизнь: кроваво-красные глаза распахнулись, а серебристые волосы, достигавшие земли, рассыпались по плечам. Ланьхуа подняла левую руку, потом правую, поглядела на них, скривила в усмешке губы и вскричала:

– Почему же так трудно просто остаться в живых? Почему?

Не обращая внимания на душу Дунфан Цинцана, которая по-прежнему билась с духом меча Северного Ветра, Орхидея поджала ноги, обхватила колени, уткнулась в них носом и расплакалась в голос. Услышав отчаянные рыдания, Дунфан Цинцан смертельно побледнел. Он вперил взгляд в белую тень, и пламя ярости в его душе разгорелось с небывалой силой.

– Темнейший тебя не пощадит, дух меча!

Пламенный клинок опустился, нанеся рубящий удар, и рассек меч белой тени пополам. Та не ожидала выпада. Не успела она осознать, что случилось, как огненный меч нанес новый удар, жестоко пронзив белую тень. Вскричав от боли, она обратилась в туман, который поспешно отступил, укрывшись внутри скованного льдом клинка в руках статуи.

После окончания схватки волнение улеглось и хаос прекратился. Дунфан Цинцан убрал меч и встал перед собственным телом, холодно глядя на Ланьхуа.

– Ты двуличный, жестокий, бессердечный и бессовестный мерзавец, я не хочу находиться рядом с тобой!

Орхидею, возмущенную тем, что ее чуть не спалили дотла, переполняли обида и гнев. Дунфан Цинцан долго смотрел на нее, не произнося ни слова. Наконец, смирившись с судьбой, он испустил на редкость беспомощный вздох. Растеряв боевой пыл, Повелитель демонов пнул Ланьхуа по ноге.

– Встань и впусти меня. – Его голос утратил привычную властность.

Орхидея, не желая подчиняться, отодвинулась, не вставая с земли. Дунфан Цинцан подумал, что надо бы на нее наорать, однако его охватило бессилие. Он наклонился, приготовившись нырнуть в собственное тело. Ланьхуа подняла голову: прямо перед ней маячило лицо Дунфан Цинцана. Он прижался к ней лицом, ткнулся кончиком носа в ее нос и проник внутрь. Когда боль утихла, в теле опять стало тесно.

– Такой вот конец у спектакля, – простонала Орхидея.

Они вернулись к тому, с чего начинали… В сердце Дунфан Цинцана нарастало чувство беспомощности.

Битва между Повелителем демонов и духом меча вызвала горный обвал. На статую женщины сыпались камни, которые после соприкосновения с изваянием тут же покрывались толстым слоем льда. Видимо, статуя источала необычайный холод.

Ланьхуа посмотрела на размытые черты лица женщины и неуверенно пробормотала:

– Бессмертные богини Небесного царства носят шелка, их поступь легка и беззвучна, будто стелется дым. Ни одна из них, насколько я помню, не выглядит так доблестно и величаво.

Дунфан Цинцан оперся на правую руку, встал на ноги и саркастически уточнил:

– В Небесном царстве нет статуи богини войны?

Ланьхуа сначала опешила, потом сопоставила одно с другим и сообразила: «Да это же дева Чи Ди!» Легендарная богиня войны, героически победившая Дунфан Цинцана.

Дунфан Цинцан больше не обращал на Орхидею внимания. Пламя в его правой ладони приняло форму лианы и, подобно змее, поползло вверх по статуе девы Чи Ди, устремившись к мечу. Огненная змея обвилась вокруг холодного клинка, жгучий жар и ледяной холод схлестнулись в поединке, белая дымка выплеснулась наружу и наполнила собой пещеру, скрыв все вокруг за плотной завесой тумана.

Битва становилась все более ожесточенной. Потоки воздуха, подобно острым ножам, откалывали от скал камни. Орхидея в ужасе наблюдала, как перед ней разверзлась бездонная трещина, прорубленная сотканным из воздуха ножом. Однако в трех шагах от Дунфан Цинцана трещина остановилась, а воздушный поток бесследно рассеялся. Только тогда Ланьхуа заметила, что перед ней установлен прозрачный защитный барьер, отсекавший ее от царившего вокруг хаоса.