Тому, зачем я полезла вниз по той крутой лестнице, наверное, вообще не существовало объяснения. Здесь сработал простой довод: есть я, и есть спуск к морю, следовательно, необходимо совершить целенаправленное действие и получить результат! Так я и поступила и после некоторых мытарств оказалась у подножия склона.

«Пройдусь по пляжу до второй щели, и если их там нет – поеду домой», – подумала я и побрела вдоль берега моря. Штормило. Волны набегали на песок, но дул приятный бриз, и я радовалась случаю побродить одной под шум прибоя. Мне стало легче, я почти освободилась от теснивших меня призраков разгоравшихся где-то роковых страстей. Море меня успокоило. Я обогнула неглубокий врез фьорда первой щели и вышла на участок пляжа, где гряда отдельных скал уходила в море. В легких сумерках очертания глыб-великанов напоминали удаляющихся в морскую даль призраков. «Я с вами, мореходы!» – усмехнулась я про себя, разглядывая их согбенные спины. Мне даже показалось, что какая-то тайна легла между нами, какой-то сговор повис в синеве. Во время отлива вдающийся в море скальный мыс можно обойти по сухой гальке и песку. Даже сейчас, когда прилив усилился, еще можно было проскочить ту брешь между морем и сушей.

Я решила заглянуть во вторую щель, фьорд, который острым клином врезался в береговой склон, пройтись немного в поисках кострища и до наступления сумерек подняться наверх. В темноте попытаться проделать такое было бы явным безумием! В этот раз место костра было разрушено и засыпано галькой, о чем позаботились сотрудники береговой службы. С некоторых пор здесь запрещено жечь мусор и сухие ветви без каких-либо видимых причин. Власти города объявили борьбу с «дикарями». Для кострища отводились специально оборудованные площадки с обложенными камнем лунками. Я прошла немного по пляжу и присела на большой валун. С тех пор как умерли мои родители, я часто ощущала эту затерянность в пространстве. Не то чтобы я тосковала по ушедшим навсегда годам детства и юности, но что-то важное навсегда исчезло из жизни – связь времен. Цепь была порвана, и я не представляла себе, как заземлиться, по сути дела, как начать все с нуля. Даже понятие меня самой, как сущности, порой таяло в неизмеримости пространства, где нет ничего, что вообще имело бы смысл без заданных кем-то параметров. То, что предлагалось извне как готовое, было скучно. То, что я создавала сама, не имело пока очертаний. Я не принимала никаких учений. Я хотела познать природу вещей без вмешательства чужих затверженных знаний. Я, как рыба в океане, искала течение, которое бы вынесло меня к открытию моего пути. На мелководье бушевали страсти, и жабры мои раздувались в битве за когда-то кем-то данную мне жизнь.

Так я сидела какое-то время на нагретом за день камне, наблюдая, как наступающие сумерки сливаются с едва видимым горизонтом штормящего моря. Волны шустрей набегали на берег, темнота сгущалась. Я встала и подошла к ближайшей скале. Оперлась на ее нагретый бок, чтобы вытрясти песок из кроссовок. Тень от выступа нарисовала черный полукруг на участке щебнистого пляжа, где я стояла на одной ноге. В этот самый момент я услышала чудовищный по силе треск и грохот где-то сверху, над береговым обрывом. От неожиданности и испуга я быстро присела, привалившись спиной к скале. И тут я увидела, как низко над пляжем, прямо над моей головой, пролетел небольшой частный самолет. Я едва успела разглядеть его корпус, метнувшийся в сторону моря, как машина сделала легкий наклон, и с борта в воду упал угловатый блестящий предмет – судя по всему, металлический ящик или небольшой дорожный контейнер. Самолет совершил плавную дугу в воздухе над поверхностью бухты и скрылся из виду за мысом.