Взмахом руки Пилат отпустил воина.

– Что ещё делается в городе? Как идёт подготовка к вашему празднику? – не глядя на шпиона, Пилат встал и, заложив руки за спину, прошёлся по колоннаде.

– В городе волнения, префект. Не всем нравится, что Иешуа исцеляет в шаббат и прощает падших женщин, ест за одним столом с язычниками, – Он бросил быстрый взгляд на префекта. – и не соблюдает постов. Что не омывает руки после прикосновения к любой нечистой вещи, – Префект ухмыльнулся, – и говорит о себе как о божьем сыне. Что проповедует непротивление злу насилием и запрещает разводы. Это против заповедей, данных Моше на горе Синай. Не всем понятны его слова, его притчи. Он говорит богатым людям, что для спасения их душ надо продать всё своё имущество и раздать его бедным и жить в скромности.

– Хорошая теория. Если раздать своё имущество, то бедные станут богатыми, а ты – бедным. В чём тогда будет разница?

– Бедных всегда больше, префект. Нищих на века хватит, как с этим ни бороться.

– А что он говорит о кесаре? И всё ещё называет себя иудейским царём?

– Он называет себя божьим сыном и человеческим. Исцеляет и отпускает грехи именем Бога.

– И как к этому священники относятся?

– Очень недовольны, префект. Для них он человек, не Бог. Шарлатан, смущающий народ своими фокусами и речами.

– А люди?

– Им всё равно, с какими словами им облегчают боль или успокаивают сердце. Но знаешь, префект, его слова, его чудеса заставляют ему верить. Многие считают его святым. Однако, много и завистников. Человеческая доброта всегда вызывает подозрение.

– Это ты сам понял или тебе подсказал кто? – Префект резко повернулся к шпиону.

– Я это вижу, префект, – шпион опустил голову. – Мне жаль его. Я не знаю, Бог он или нет, но он очень необычный человек. Я был бы рад ему служить, – шпион вдруг поднял голову и взглянул в лицо префекту.

– Ты последователь Иисуса? – Брови префекта сошлись в одну линию.

– Нет, префект. Я недостоин этого, – шпион снова опустил голову.

– Как? – Лицо префекта потемнело. – Как я слышал, это непотребная секта фанатиков-детоубийц! И ты себя считаешь недостойным её? Люди, которые едят детей и сжигают по ночам живьём стариков? Совокупляются с животными и приносят кровавые жертвы живыми людьми? Пьют кровь и проповедуют при этом чистоту души? Ты безумен, раб!

– Выслушай, префект, – Шпион удивлялся сам себе – в первый раз он осмелился говорить с префектом в таком тоне. В первый раз он высказывал ему своё мнение и пытался убедить его. Он понимал, к чему этот разговор может привести – префект просто его убьёт. Сам. Без суда. Но он уже не мог остановиться. Он видел Иешуа, видел его чудеса, слышал его слова. Он не знал об истине верований Иешуа толком ничего, но как шпион он знал многих, кто считали себя последователем Иешуа Галилеянина. Он знал некоторых из тех, кого тот сам называл своими учениками. Эти люди вовсе не были кровожадными дикарями, питавшимися по ночам мясом младенцев. Да, один из его учеников, Кифа, не любил Мариам Магдалу, сопровождавшую их, из-за её прошлой жизни, одержимой бесами истерии и служением главной жрицей в храме Исиды в Египте, где она пользовалась своим телом как сосудом знаний для посвящения мужчин в мудрость богини-матери. Видно, слишком многим мужчинам открыла она тайные знания, и это помрачило её ум до того времени, пока не повстречался ей Иешуа. Но ведь сам Иешуа простил ей грехи, и Кифа не выражал желания побить её камнями или выпить её кровь. Всё это шпион говорил Пилату, смело глядя ему в лицо. Настроение Пилата понять было сложно. Он ходил по колоннаде из конца в конец, сжимая и разжимая кулаки за спиной. Лицо его меняло цвет с той же быстротой, с которой проносятся облака по небу в ветреную погоду. Он от своих шпионов слышал всякое про поверивших Иисусу. И хорошее, и плохое. Часто всё сводилось к тайным собраниям и песнопениям. Но сегодня этот трусливый обычно раб разговаривал с ним как ни один из них до него. Наконец, шпион замолчал. Пилат резко обернулся к нему.