Непутевый и недисциплинированный боец мог «шкодить», мог напускать на себя «неприступно-наглое выражение» именно тогда, когда чувствовал себя неправым, мог трусливо размякнуть, когда у него отбирали оружие. Но вот он понимает, что его действительно могут выгнать из отряда. И он произносит клятву – неумело, трудно, «стыдясь перед мужиками»: «Да разве б я… сделал такое… ну, дыни эти самые… ежели б подумал… да разве же я… братцы!.. – вдруг вырвалось у него изнутри, и весь он подался вперед, схватившись за грудь, и глаза его брызнули светом, теплым и влажным… – Да я кровь отдам по жилке за каждого, а не то чтобы позор или как!..»

За Морозкиной ораторской беспомощностью стоит такая преданность товарищам, в которую не поверить невозможно.

И эта преданность товарищам, без которых он не мог представить самого себя, которых он «ярко чувствовал… в себе», – тоже совершенно органична для него, совершенно естественна.

Сами события заставляют его более зрело относиться к жизни. И когда он понимает, что Левинсон прав в своих требованиях к нему, тогда в его жизни появляется нечто новое: он находит силы отказаться от многих своих привычных желаний. Например, ему очень хотелось на переправе «попугать» для смеху и без того испуганных слухами о японцах крестьян. Но он, наоборот, стал помогать им, по собственной инициативе прекратил сумятицу у парома, разоблачил панические слухи, организовал переправу. И оказалось, что отказ от обычного озорства вдруг доставил ему столь же естественную радость, какую раньше доставляло шалопайство. Морозка радуется победам над собственным разгильдяйством, радуется, когда может помочь другим людям, и от этого чувствует себя «большим, ответственным человеком».

Если характер Морозки в ряде эпизодов выражает психологию массы со всеми ее недостатками, то индивидуальность Мечика, еще одного из центральных персонажей «Разгрома», наоборот, предстает как бы дистиллированной, внутренне чуждой интересам общества, оторванной от него. В результате Мечик губит не только товарищей, но и себя как личность.

Коренная разница между ними в том, что у Морозки, в отличие от Мечика, мы видим перспективу преодоления своих слабостей. Предательство Мечика в последней главе и подвиг Морозки во имя товарищей окончательно разделили этих двух героев, раскрыв их глубокую противоположность друг другу.

Фадеев противопоставляет их в те «решающие моменты борьбы», которые словно перечеркивают и возникшее было сначала чувство симпатии к Мечику, и критическое отношение к отрицательным проявлениям характера Морозки. Писатель оценивает не столько отдельные человеческие качества, сколько личности в целом: лучше уж человек «с огромными недостатками», но преданный товариществу, чем какой-нибудь индивидуум, до поры до времени «моральный», но способный в трудную минуту растеряться, всех подвести и погубить.

Мечик постоянно отделяет себя от других и противопоставляет себя всем окружающим, в том числе и наиболее близким из них – Чижу, Пике, Варе. Его желания почти стерильно очищены от внутренней подчиненности всему тому, что кажется ему некрасивым, с чем мирятся и что принимают как должное многие вокруг. Фадеев поначалу сочувственно подчеркивает это стремление к чистоте и независимости, это самоуважение, стремление сохранить свою личность, мечту о романтическом подвиге и прекрасной любви. Но то, что могло бы стать в Мечике наиболее ценным, начисто исчезает у него в сложностях реальной жизни. Он не в состоянии быть личностью, быть верным самому себе. В результате ничего не остается от его идеалов: ни столь желанного благородного подвига, ни чистой любви к женщине, ни благодарности за спасение.