Что послужило причиной гнева Кольки Хромого, теперь сказать сложно. То ли история с Васькой и Димкой, то ли он почувствовал угрозу своему авторитету, хотя этот мальчик, немного похожий на медвежонка, совсем даже не метил в лидеры. Причина непонятна, точно только известно, что поднялась внутри Кольки Хромого какая-то темная мутная волна. Очень ему вдруг стало тошно от этого чудаковатого мальчика, и захотелось Кольке сделать ему чтото неприятное. Выбрав удобный момент, когда ватага была в сборе и никто из старших не мог помешать, он подошел к мальчику и неожиданно сделал то, что однажды сделал его отец, поссорившись со своим братом, – резко ударил головой в грудь. А когда мальчик упал в пыль, Колька взгромоздился на него и стал хлестать по щекам, гнусавым дурным голосом выкрикивая: «Боженька, боженька, боженька, помоги!». Ватага стояла полукругом и молча наблюдала за поединком. Хотя поединка никакого и не было. Мальчик был вдвое младше и легче Кольки, а тот еще и прижал его руки коленями к земле. Неожиданно Васька Никифоров обхватил Кольку за шею и рывком скинул с жертвы. Мальчик поднялся, потирая ушибленную грудь, а затем, глядя в глаза сидящему на земле и ухмыляющемуся Кольке, очень спокойно произнес: «Дай тебе Бог здоровья». У Кольки и у зрителей от удивления вытянулось лицо. Было это часа в три в четверг.

А в субботу около полудня окрестности огласил визг то ли поросячий, то ли какой иной скотины. Потом этот визг перешел в какое-то бульканье с воем, от которого у всех слышавших эти звуки пробежал холодок по спине. Когда визжит свинья, это, конечно, неприятно, дети, как говорится, «уши в подушку». Но все же визг свиньи в деревне дело обычное. А вот то, что последовало за визгом, однозначно указывало, что кричал человек, из недр которого непонятной страшной силой был извлечен этот животный звук. Потом закричала женщина, потом заголосила другая, и на дворе Кольки Хромого началась какая-то суета. Поначалу эта суета была бесцельная, сопровождаемая женскими криками, а затем все более и более деловитая, как бы смирившаяся и приспосабливающаяся к той ноше, которая рухнула на семью Кольки.

Невесть как бедняга опрокинул на себя здоровенный чан с кипятком, стоявший в бане для субботней помывки всей семьи. Колька обварил себе живот и всю нижнюю часть туловища, а потом, испустив то самое бульканье, потерял сознание от боли. После этого Кольку не видели в поселке около полугода. Говорили, что он лежал в больнице в райцентре. Отец Кольки из любителя выпить по выходным стал одним из самых забулдыжных пьяниц. Напившись и подперев голову кулаком, он часто повторял слова, непонятные для незнакомых с его бедой, но ясные для каждого, кто знал, что Колька его единственный и, по всей вероятности, уже последний ребенок: «Пресекли, конец роду племени, эх, как же он теперь, как мы теперь…».

Но все это было потом. А сразу после субботней истории в воскресенье бабушка подозвала к себе мальчика и, прямо глядя в глаза внуку, произнесла фразу, смысл которой мальчик сразу не понял. Она сказала очень серьезно следующее:

– Не забывай, что ты имеешь дело с людьми.

Мальчик поначалу решил, что бабушка его вздумала отругать за Кольку. То, что несчастье связано с их потасовкой, он не сомневался. Как не сомневался и в том, что бабушке все известно об истинных причинах трагедии. Но в следующее мгновение чутье подсказало, что ругать его никто не собирается, а с ним сейчас разговаривают, как с взрослым, и в этом взрослом разговоре бабушка сказала нечто очень важное и правильное. Мальчик эти слова запомнил, они упали внутрь его души глубоко-глубоко, взволновав там в глубине что-то такое, отчего он понял: она совершенно права – этого ни в коем случае нельзя забывать.